Он взял со стола какой-то документ. И тут же положил обратно. Его мысли были по-прежнему далеки от дел. Приближался тот день, когда он встанет у алтаря с обворожительной злючкой, которая не скрывает своей ненависти к нему, впрочем, так же, как и ее семья, и это вполне объяснимо: кузен мечтает о ней, Тедди подозревает его в том, будто он женится на его сестре из-за мифического сокровища.
Тяжело вздохнув, он нагнулся, чтобы открыть нижний ящик стола. Внезапно раздался звон разбитого стекла — пуля с характерным свистом пролетела над ним и пробила стену под самым потолком. Повинуясь инстинкту самосохранения, он скатился со стула и распластался на полу; в этот момент разлетелось вдребезги второе стекло и что-то с силой ударило Ричарда в плечо. Повернувшись, он увидел на полу камень, завернутый в грязный листок бумаги и перевязанный бечевкой. Он подобрал его и, быстро развернув, прочитал записку: «Если ты женишься, то умрешь».
Ричард смял записку в руке и стиснул зубы, так что на скулах заходили желваки. Поднявшись с пола, он издал дикий вопль и выскочил из комнаты.
Запыхавшийся и встревоженный Эдвард встретил его у двери кабинета.
— Что случилось?
— Ничего, — бросил Ричард, пробегая мимо него. — Не беспокойся.
— Мне послышался выстрел! — вдогонку ему крикнул приятель.
— Тебе не почудилось, выстрел был. — Ричард уже открывал входную дверь.
— Куда ты? — поинтересовался напоследок Эдвард и услышал в ответ:
— К мисс Эмберли — я собираюсь спустить с нее шкуру.
В устах разъяренного графа эта угроза звучала вполне серьезно.
Утро выдалось на редкость ясным и солнечным, так что Чентел решила постирать шторы из гостиной. Измученная, она стояла у высокого корыта, доходившего ей почти до пояса, и с тоской глядела на зеленоватую массу, плавающую в мыльной воде. Увы, вылинявшие занавеси не стали выглядеть лучше. «Боюсь, — подумала девушка, — что они уже никогда не будут такими, как раньше. А давно ли они радовали взгляд, играя ярко-зелеными красками и вышитыми золотой нитью лилиями». Старые шторы, казалось, устали от долгой службы и хотели на покой. Но Чентел еще возлагала на них надежды. Мокрой рукой она отбросила со лба непослушный завиток и вновь принялась за стирку.
От домашних забот ее отвлек приближающийся конский топот. Она подняла голову и увидела на дороге Ричарда Сент-Джеймса, мчавшегося к дому во весь опор. Сердце ее упало; Чентел выглядела как служанка: на ней было самое старое домашнее платье, мокрые рукава закатаны до локтей, передник весь в мыльных разводах. На мгновение она испугалась, что попадется ему на глаза в таком виде, но тут же успокоилась: какое ей дело до того, что подумает о ней этот человек!
Ричард натянул поводья в каком-нибудь метре от нее, его большой черный жеребец зафыркал и стал рыть землю копытом. Казалось, они оба: и конь и всадник — находятся в самом грозном настроении.
— Доброе утро, — приветливо улыбнулась ему Чентел, вытирая руки о передник. Было видно, что Ричард настроен на серьезный разговор. «Интересно, что его так разозлило?» — подумала Чентел, приняв грациозную позу.
— Ты подумала о том, что делаешь? — возмущенно спросил он.
— Как что я делаю? Я стираю шторы.
— К черту отговорки! Ты хотела меня просто напугать? Или ты действительно хотела меня убить? — Глаза Ричарда сверкали огнем.
Она широко раскрыла рот:
— О чем вы говорите, милорд?
— Ты сама стреляла в меня или кого-то наняла? Пуля чуть не задела меня.
Чентел, по-прежнему ничего не понимая, прищурилась и насмешливо спросила:
— Что с вами случилось, вы совсем потеряли голову?
— Ты стреляла в меня сегодня утром или не стреляла? — задал прямой вопрос Ричард.
— Стреляла в вас? Конечно же, нет. Как вы смеете даже спрашивать меня об этом? — изумилась Чентел.
— Ты сказала, что хочешь меня убить. Честно говоря, я не думал, что ты собираешься и в самом деле осуществить свои намерения, и притом так быстро, — уже более спокойно произнес он.
— Но это была не я! Если кто-то в вас стрелял, поищите его среди других ваших врагов. Уверена, у вас их немало! Во всяком случае, ваш обычай одурманивать женщин и похищать их наверняка способствовал увеличению их числа, — дерзко произнесла Чентел.
— Единственная женщина, с которой я так поступил, — это вы, мисс Эмберли, — произнес Ричард с нажимом на слове «вы».
— Правда? Какая честь для меня! Наверное, я должна чувствовать себя польщенной, но, прошу прощения, я бы предпочла, чтобы вы удостоили этой чести кого-либо другого, — с ехидством заметила она.
— Не уводи разговор в сторону, ты не можешь так легко сбить меня с толку. Я знаю, что за этим покушением стоишь ты!
— И почему же именно я? — возмутилась Чентел. Этому человеку ничего не стоило обвинить ее в попытке убийства. И ему не было никакого дела до того, что тем самым он жестоко ее оскорбляет! — Это не я, а вы увязли во всевозможных интригах. Это вы гоняетесь за шкатулками и устраиваете налеты на дома честных людей… Как вы смеете обвинять меня в подобной низости?
Ричард соскочил с лошади, и Чентел настороженно следила за его движениями. Его внешний облик внушал уважение. Очень медленно он подошел к ней вплотную, и Чентел вскинула на него свои изумрудные глаза — в них был вызов. Но каждый раз, когда он оказывался рядом, она теряла душевное равновесие, и это выводило ее из себя.
— Моя дорогая, никто, кроме тебя, не мог послать мне записку такого содержания, — произнес он, протягивая ей сильно помятый листок бумаги.
Чентел взяла его в руки и, прочитав, ахнула.
— Что же ты, Чентел! Обычно ты куда более красноречива! — коварно усмехнувшись, сказал Ричард.
Чентел смотрела на него в изумлении, не представляя себе, кто мог написать эту записку.
— А откуда взялась эта записка?
— В ней был завернут камень, который бросили мне в окно после выстрела.
Чентел, изображая внешнее спокойствие, отвернулась от него, снова наклонилась над стиркой и взялась обеими руками за мокрую ткань.
— Ну? — спросил Сент-Джеймс, оказавшийся теперь за ее спиной. — Что ты можешь теперь сказать в свое оправдание?
Она повернулась и, глядя прямо ему в лицо, с нескрываемой злостью проговорила:
— Я могу сказать только то, что это сделала не я. Кто-то не хочет, чтобы вы на мне женились. Поищите этого человека среди своих знакомых. Я невиновна и, как видите, все утро стирала. — И она красноречивым жестом приподняла занавеси над корытом.
Сент-Джеймс с видимым дружелюбием заметил:
— Теперь я это вижу.
Она облегченно вздохнула, но, как оказалось, слишком рано, потому что он тут же продолжил:
— Кого ты наняла, Чентел? Говори!
— Наняла?! — Терпение девушки было на исходе. Она всплеснула руками, понимая, что бессильна что-либо доказать этому человеку. — Я никого не нанимала! Рассудите здраво и скажите, чем я могу заплатить наемному убийце? У нас нет ни одного лишнего пенни — и нелишнего тоже. Заплатить кому-то, чтобы он избавил меня от вас, для меня непозволительная роскошь. И перестаньте наконец оскорблять меня и мою семью… мы не злодеи. — Чентел принялась выкручивать шторы, представляя себе, что в руках у нее не материал, а его шея, а потом с силой погрузила их в грязную воду. — Возможно, есть другая женщина, которая не хочет, чтобы вы на мне женились. Наверняка какая-нибудь ревнивая любовница…