У Чентел перехватило дыхание, смутившись, она погрузилась в ванну по самый подбородок. Интересно, успел ли он разглядеть ее прелести? Судя по выражению лица Ричарда, успел, и очень внимательно.
— Ты не мог бы для разнообразия стучаться? — разозлившись, спросила она. Словно околдованный, Ричард не мог ничего ответить.
Вдруг помимо воли у нее на губах появилась улыбка, лукавая женская улыбка, которую она не смогла сдержать. Что с ней такое? Вместо того чтобы прогнать Ричарда, она улыбалась ему. Чентел поймала себя на мысли, что ей приятно было смотреть на него, и его зачарованный вид грел ее сильнее, чем горячая ванна и огонь в камине.
— Я… я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, — наконец произнес он.
— Я чувствую себя на небесах, — чистосердечно призналась Чентел.
— Тогда тебя наверняка не заинтересует мое предложение принять пищу земную. — Он улыбнулся, и глаза его посветлели.
— Еда! — Чентел пришла в такое возбуждение, что выпрямилась в ванне. Заметив, как у Ричарда заблестели глаза при этом, она тотчас погрузилась в спасительную воду.
— Тогда одевайся, а я принесу тебе поднос с едой в постель, — любезно предложил Ричард. Он вышел, закрыв за собой дверь. Чентел смотрела ему вслед с изумлением. Неужели это тот самый человек, который неистовствовал всю дорогу домой, могущественный и высокомерный Сент-Джеймс? И он собирается принести еду ей в постель! Кто бы знал, как она была голодна!
Она сидела на кровати уже в халате, вытирая полотенцем голову и рассматривая портрет прапрабабки, когда раздался стук в дверь.
— Войдите, — произнесла она, почувствовав, что у нее перехватило дыхание.
Вошел Ричард с подносом в руках. Он поставил поднос на Прикроватный столик, и отблески огня заиграли в его каштановых волосах. Он был очень привлекателен. Привлекателен? Нет, в эту минуту он был просто божественен!
— Я умираю от голода! — сказала Чентел, наконец взглянув на блюда с едой.
— Почему-то я так и подумал, — с мягкой улыбкой произнес Ричард. Он протянул ей руку:
— Если ты разрешишь, я вытру тебе волосы, пока ты будешь подкрепляться.
Чентел в изумлении протянула ему полотенце и жадно принялась за еду.
— Извини, что нет ничего горячего. Но кухарка впала в такое расстройство из-за твоего отсутствия, что совершенно позабыла об обеде. Я сказал ей, чтобы она не беспокоилась — этого вполне достаточно, правда? — ласково спросил он.
Набросившись на сыр и хлеб с рвением голодающего индуса, Чентел согласилась с ним. С полным ртом, наслаждаясь вкусом пищи, она пробормотала:
— Конечно. Мне очень нравится.
Ричард подошел к портрету леди Дженевьевы. Он долго смотрел на него и потом обратился к Чентел, жующей ветчину:
— Это просто мистика какая-то! Она выглядит точь-в-точь, как ты!
— Ты хочешь сказать, что я на нее похожа! — усмехнулась Чентел.
Он снова обратил свой взгляд на картину:
— Мне кажется, что я уже это видел.
— Ты мог видеть портрет леди Дженевьевы в гостиной Ковингтон-Фолли, он точно такой же, — сказала Чентел.
— Нет, — Ричард отрицательно покачал головой, — он бы мне обязательно запомнился. Нет, почему-то мне приходит на память наша брачная ночь — я видел тогда эти драгоценности… Впрочем, забудем об этом. Достаточно того, что вы удивительно похожи.
Он подошел к кровати, опустился рядом с Чентел и принялся вытирать ей волосы. На этот раз она и вправду почувствовала себя на небесах. За окном шел дождь как из ведра, а она сидела в тепле и уюте, перед ней стоял поднос с вкусной едой, потрескивал огонь в камине, и красивый, улыбающийся муж гладил ее по волосам.
И тут хлебная корочка застряла в ее внезапно пересохшем горле. Все это неправда! Это не ее муж, это не ее уютный дом!
— Почему ты вдруг стал со мной таким милым? — спросила она слабым голосом, проглотив эту горькую мысль.
Ричард молчал, продолжая вытирать ее волосы полотенцем.
— Может быть, я просто хочу извиниться перед тобой, — сказал он некоторое время спустя.
— Что? — Чентел не поверила своим ушам. Он улыбнулся, отложив в сторону полотенце, поднялся и задумчиво на нее посмотрел.
— Неужели тебя так удивляет то, что я хочу извиниться?
Чентел была обескуражена. Ричард подошел к ней поближе и, запустив обе руки в ее густые волосы, стал поглаживать ее голову. От удовольствия она прикрыла глаза и чуть не замурлыкала.
— Я не должен был так грубо обращаться с тобой, — виновато произнес он.
— Да, — прошептала Чентел, отвечая скорее на его действия, чем на слова.
— Я… я так злился только потому, что боялся за тебя.
Чентел вдруг снова почувствовала знакомый холод, пронзивший ее, когда за ее спиной внезапно опустилась стена; ощущение блаженства бесследно улетучилось. Она широко открыла глаза и тихо сказала:
— Да, я понимаю. Я тоже боялась. Не знаю почему, но я уверена, что кто-то намеренно закрыл потайную дверь.
В этот момент раздался сильный раскат грома, и комнату на мгновение осветила молния.
Они не сводили друг с друга глаз. Ричард пробормотал какое-то проклятие. Его руки стали ласкать голову Чентел, ее лицо, шею, плечи… Не отдавая себе отчета в том, что они делают, Чентел поднялась, и они прильнули друг к другу. При следующем ударе грома их губы слились в долгом поцелуе. Отчего-то Чентел просто необходимо было в этот момент почувствовать его, его жизненную энергию; ей нужно было ощущать его руки на своем теле. Они готовы были на всякие безумства, лишь бы забыть о своих страхах. Вместе они упали на постель, и их тела переплелись.
— Я боялся, что потерял тебя, — прошептал Ричард, прильнув губами к ямочке у основания ее шеи и целуя нежную кожу. Тело Чентел горело в тех местах, где только что побывали его руки и губы.
Голова у нее была как в тумане, она все крепче прижимала его к себе, целовала его голову, никак не могла надышаться его запахом.
И вдруг она почувствовала, что Ричард отстранился от нее. Она все так же была в его объятиях, но седьмое чувство подсказало ей, что он был уже не с ней.
— Нет, не смей… — Ее ногти впились ему в плечи, но это не помогло: он отстранился и поднялся на ноги. Чентел была совершенно обескуражена. Что с ним такое? Он что, сделан из камня? Как он может оставить ее, когда всего лишь минуту назад…
— Я должен еще раз перед тобой извиниться. — Он угрюмо посмотрел на Чентел.
— Извиниться? — Девушка ничего не понимала. Ей совсем не нужны были его извинения. Ей нужен был только он — в ее объятиях и в ее постели. Волны желания все еще будоражили ее, и она вся горела в незнакомом ей дотоле огне. — За что?
— За то, что я воспользовался ситуацией, — холодно ответил Ричард.
— Какой ситуацией? — Чентел была просто в отчаянии. Неужели он не проведет эту ночь с ней, не утешит ее и не прогонит своими ласками ее страхи? — Что ты имеешь в виду?
— Опасность часто действует на человека возбуждающе, — пояснил он сухим тоном, как доктор, ведущий беседу с пациентом; Чентел запылала от стыда — ей показалось, что он прочел ее мысли. — После сильного потрясения может появиться желание… э-э…
— Заниматься любовью? — Чентел не в состоянии была посмотреть ему в глаза.
— Да, — услышала она ответ. — А теперь тебе надо отдохнуть… — Сказав это, он почти бесшумно вышел, тихо притворив за собой дверь.
Чентел даже не посмотрела ему вслед. Что она могла ему сказать? Да, она хотела, чтобы он любил ее всю ночь, и в его объятиях она забыла бы о своих страхах. Да, ей нужно было ощущение того, что она в полной безопасности.
В бессилии что-либо изменить она впилась ногтями в одеяло. Вдруг она отчетливо осознала, что любит Ричарда. Этой ночью он должен был стать ее настоящим мужем! Сколько бы времени им ни оставалось до конца брака, Ричард должен принадлежать ей!
Чентел в отчаянии зажмурилась. Он должен принадлежать ей, потому что она-то полностью, душой и телом, принадлежит ему! Осознание этого факта оказалось для нее очень болезненным. Случайно она взглянула на портрет своей прапрабабки.