— Не сомневайся, — заставила себя улыбнуться девушка.
Она не хотела покидать свой родной дом, но мысль, что ей придется провести ночь в той самой комнате, хотя и с наглухо забитой балконной дверью, пугала ее. Чед, конечно, прав, у них в доме она будет как за каменной стеной — незнакомец в маске не осмелится преследовать ее там. В конце концов, он получил то, что хотел. Все, что ей теперь нужно, — это забыть о ночном происшествии и думать о будущем. Она изгонит ночного гостя из своей памяти! Теперь ей ничто не угрожает!
На балу у сквайра Питерсона собралось все высшее общество. Такое количество людей в бальном зале называли модным словом «толковище», и Элиза Питерсон, гостеприимная и очень общительная хозяйка, чей веселый голосок раздавался повсюду, не раз употребляла этот термин.
Сам же сквайр Питерсон определял атмосферу бала как «чертовски жаркую и чертовски шумную». Он не замедлил предложить Ричарду Сент-Джеймсу, графу Хартфорду, улизнуть и выкурить по сигаре. Ричард уже хотел было отказаться, но тут заметил направляющуюся к нему Элизу Питерсон, тащившую за собой в кильватере хихикающую веснушчатую дебютантку.
Сент-Джеймс только недавно прибыл в свое загородное имение и считался одним из самых видных женихов, а потому он не сомневался в ее намерениях. Спастись от навязчивости дам можно было, только приняв приглашение Питерсона.
— Тогда пошли быстрее, — понимающе усмехнулся сквайр, — а то Элиза повесит на вас эту юную Синглтон. — Он сочувственно покачал головой. — Прекрасная женщина, я имею в виду, конечно, мою жену, а не девицу Синглтон, та просто легкомысленное создание, но Элиза почему-то считает себя хорошей свахой.
Ричард рассмеялся. С самого начала их знакомства сквайр Питерсон поразил его своей искренностью и открытостью — качествами, редко встречающимися у людей его круга. Однако смех замер на его устах, когда мимо них проплыла в танце рыжеволосая леди в немного старомодном платье из голубого шелка. Ее локоны были собраны в высокую элегантную прическу, однако отдельные непокорные пряди выбивались и дразняще щекотали ее стройную шейку и воображение Ричарда Сент-Джеймса, кстати, тоже.
«О боже, — пробормотал он про себя. — Что она здесь делает? Ведь она должна быть далеко отсюда, в полной безопасности в доме своих родных».
— Извините, сквайр, вы что-нибудь знаете об этой леди в голубом? — Ричард не мог оторвать от нее взгляда. Чтобы могло означать ее пребывание здесь?
— О ком это вы? — Сквайр обернулся и, заговорщически улыбаясь, ответил: — А, это Чентел Эмберли из Ковингтон-Фолли. Берегитесь, мой мальчик.
На мой взгляд, она просто красотка. В этих рыжих волосах что-то есть, не правда ли?
— И часто она бывает на балах и приемах?
— Нет, к сожалению. Элиза затащила ее к нам чуть ли не насильно. Сейчас эта красавица живет у тетки, поистине настоящего чудовища! Ей там, должно быть, очень тоскливо, поэтому мы ее и пригласили. Девочка и так почти нигде не бывает.
— Вот как… — пробормотал граф.
— К тому же она не замужем, а ей уже двадцать четыре. — Сквайр с сожалением покачал головой. — Проблема в том, что она чересчур серьезна, в отличие от своей кокетливой матери. Та была легка на подъем и всегда готова повеселиться: они с Элизой были близкими подругами, хотя это и кажется странным. Но я не имею права упрекать Чентел, ведь ей достался этот старый дом Ковингтон-Фолли, который вот-вот рассыплется в прах, и еще дурашливый братец в придачу. Ничего удивительного в том, что у Чентел слишком много острых углов в характере, которые отпугивают поклонников.
Ричард едва сдержал усмешку, услышав столь бледное описание, которое сквайр дал женщине с пылающими волосами.
Сквайр Питерсон лукаво улыбнулся:
— По правде говоря, молодые люди зовут ее злыдней. Нет сомнений, что она лакомый кусочек, да вот беда: не слишком-то она ценит мужчин. Со всеми представителями противоположного пола она обращается точно так же, как и со своим полоумным братцем, а кому это понравится? Хотя я лично, к слову сказать, не люблю бесхарактерных женщин. Мне надо, чтобы в женщине чувствовался огонь… Вот и Чентел такая:
к тому же у нее живой ум. — Сквайр Питерсон взглянул на Ричарда критическим оком, словно проверяя, не готов ли тот попасться в расставленные сети. — Я вижу, вы хотите с ней познакомиться?
— Да, — быстро ответил Ричард, стараясь не обращать внимания на широкую улыбку, появившуюся на лице сквайра; тот быстро повел его к девушке. Дрожь пробежала по телу Ричарда, когда Чентел Эмберли взглянула на него. Ее глаза изумрудно-зеленого цвета обожгли его сердце, как в ту памятную ночь, выражение ее очаровательного личика было открытым и доброжелательным. Узнает ли она его? Он очень наделся, что нет: он не был готов увидеть страх и ненависть в ее взгляде.
— Ченти! — В голосе сквайра прозвучало нескрываемое удовольствие. — Позволь мне представить тебе Ричарда Сент-Джеймса, лорда Хартфорда. Он недавно купил Ремингтон-хаус, так что теперь он твой сосед… Ну, почти сосед. — И он добродушно рассмеялся.
— В самом деле? — Уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке. — Очень приятно познакомиться с вами… сосед.
Ричард поклонился и обворожительно улыбнулся:
— Я увидел вас, когда вы танцевали, и понял, что просто не могу не познакомиться с вами.
Ее тонкие брови удивленно приподнялись:
— Правда, милорд? Теперь мы уже знакомы, так что можем спокойно расстаться.
Было видно, что комплименты галантного кавалера позабавили Чентел, но не более того; он не сумел произвести особого впечатления ни титулом, ни тонкой лестью на гордую леди.
— Могу ли я просить вас подарить мне этот танец? — Ричард сделал приглашающий жест.
Девушка слегка наклонила голову, будто что-то припоминая.
— Я уверена, что никогда не встречала вас раньше, милорд, но вы на кого-то удивительно похожи.
Ричард, заметив, как она хмурится, поспешил натянуть на лицо улыбку:
— Я не знаю, на кого именно, но надеюсь, что вам было бы приятно танцевать с ним.
Чентел засмеялась, но Ричард видел, что она по-прежнему озадачена. По счастью, пожилая леди, с которой она до этого беседовала, вдруг произнесла:
— Ради бога, Чентел, перестань строить из себя недотрогу и пойди потанцуй с этим очаровательным молодым человеком, иначе он решит, что ты его боишься.
Сквайр многозначительно кашлянул и вставил свое веское слово:
— В самом деле, музыканты вот-вот снова заиграют, и я уверен, что следующим танцем будет вальс. К большому сожалению, теперь мне придется вас покинуть.
Сквайр Питерсон откланялся и поспешил к оркестру, а пожилая дама исчезла из виду, как будто растворившись в воздухе. Ричард рассмеялся:
— Кажется, они оставили вас на мою милость.
— Боюсь, милорд, все как раз наоборот, — сказала Чентел, внимательно наблюдая за хозяином; тот о чем-то говорил с дирижером и улыбался.
Ричард недоуменно посмотрел в ее искрящиеся лукавством глаза.
— Боюсь, что сквайр взял вас в плен, чтобы вручить мне. В данный момент он просит музыкантов сыграть вальс, хотя Элиза обычно оставляет этот танец на более позднее время.
— Представьте себе, только что сквайр назвал Элизу неисправимой свахой! — рассмеялся Ричард.
— Да, они оба хороши, — в тон ему ответила Чентел, — только сквайр еще более прямолинеен, чем его жена.
Ричард поклонился:
— Как бы там ни было, я у ваших ног. Так не будем же разочаровывать хозяев. Позвольте пригласить вас на танец.
Чентел улыбнулась, но от Ричарда не укрылось выражение сомнения и нерешительности в ее глазах. Это его озадачило. Любая женщина на ее месте сочла бы за честь принять его приглашение на танец. Но отступить было уже невозможно. Поэтому он счел нужным добавить:
— Вы ведь не хотите огорчить нашего радушного хозяина?