В груди стучало, как при ударе о ствол дерева топором, руки дрожали, и когда мы связывали уже четвертый десяток, нас обступили покупатели. Сегодня на базаре был большой спрос на овец.
Если бы мы стали связывать остальных овец, тут же обнаружилась бы пропажа. Что делать?
Я незаметно толкнул в бок Амана:
— Что будем делать, Аман?
— Молчи, как-нибудь улучим момент и сбежим.
Хозяин был занят тем, что торговался с покупателями; те, прицениваясь, спорили, трясли ему руку. Аман, делая вид, что пытается поймать убежавшую овцу, смешался с толпой. Я тоже пустился за Аманом. На базаре легче: смещался с толпой — считай, что спасся. Ведь карманщики тоже только так и спасаются!
Аман выбрался из толпы, снял чапан, шапку, все это сунул под мышку, и мы в один миг оказались на другом конце базара. Запыхались от бега, словно за нами гнались. Время от времени все оглядывались назад. А опомнились мы уже на дороге, ведущей в наш кишлак.
Так как было небезопасно идти по большаку, мы пошли по садам, огородам, перелезая через ограды.
Считая, что наверняка спаслись от преследований бая, мы забрели в какой-то заброшенный двор и прилегли отдохнуть. Очень хотелось есть. Никто из нас не решался пойти в лавку за лепешками. Не зная, сколько времени мы так пролежали, но, как говорится в поговорке: «пустой мешок не стоит», проклятый желудок требовал свое.
Нужно было достать хоть какую-нибудь еду, чтобы не умереть с голоду. Несмотря на то что потеряли пять овец и бай, может, нас ищет, не знаю, как у Амана, но у меня настроение было отличное. Я освобождался от всяких тягостных мыслей. Но Аман, видимо, или встал с левой ноги, или же успел опомниться от страха и начал жалеть о потерянном заработке. Он был хмур, сердит, капризен.
— Это все из-за тебя! Без тебя у меня все было бы хорошо. Кто сейчас даст другому телку, двух ягнят и одну козу? Вообще ты какой-то невезучий! — говорил он зло.
Я рассердился:
— Ты думаешь, я счастлив видеть твою мерзкую рожу? Если бы не я, ты бы полстада растерял. Кто бегал по полям, огородам, искал овец? Кто помогал твоей овце окотиться? Это твое спасибо, да?
Наша размолвка, казалось, была недолгой. Мы снова вместе пустились в путь. Однако чувствовалось, что Аман затаил против меня настоящую злобу.
Полдень. Мы намеревались по меже выбраться на проезжую дорогу. Но тут столкнулись с дехканами.
— Да поможет вам аллах! — приветствовали мы их.
Эти люди выкапывали морковь и собирали ее в мешки. Мы спросили у них дорогу на Карасай. Они внимательно оглядели нас. И тот, который был постарше, сказал:
— Дети мои, если вам не надо что-нибудь продавать или покупать, что вам делать в Карасае? Туда ведь только на базар ездят! Поработайте здесь два-три дня, заработаете мешок моркови. Тогда можете и на базар пойти.
Нам показалось, что старик прав, но мы подумали: «Странно, откуда он узнал, что мы нуждаемся в работе?»
— Да, в городе-то нам нечего делать, просто ищем работу, — сказал Аман.
— Эх, дети, дети, работу не ищут, работа сама приходит к людям, она находится под ногами. Если даже вот этот прутик переложить с одного места на другое — это уже работа. Идемте, копайте морковь. Слава аллаху, тут хватит дела и вам и нам, — сказал старик.
Мы согласились. Оставив чапаны и шапки на грядке, мы приступили к работе. Морковь была отборной, крупной.
Немного покопав, выбрали несколько морковок, вытерли о подол рубашки и с хрустом стали жевать. Морковь показалась сладкой, как никогда.
За день мы набрали несколько мешков.
Вечером верхом на лошади приехал хозяин. Завидев его, мы еще больше усердствовали. После приветствий: «Да поможет вам аллах», «Спасибо» — он спросил у старика, кто мы такие.
Старик рассказал все, как было.
— Нам послал их всевышний. Ребята очень старательные. Они послушались доброго совета и с полудня уже трудятся.
— Раз так, пригласите их в усадьбу, пусть их накормят. Таким работящим малым никто ни в чем не откажет, — сказал бай.
После отъезда хозяина мы еще немного поработали. Нагрузили мешки на арбу и пошли в усадьбу. Аман изменился в лице и время от времени поглаживал живот.
На ужин был машевый суп. Мы решили, что, видимо, в приступе доброты бай велел для нас наполнить большие чаши. Для нас машевый суп был роскошью. Мы тут же опустошили чаши.
Люди, которые копали с нами морковь, оказались соседями бая, пришедшими на хошар[13]. После ужина они помолились и разошлись по домам. Мы решили остаться переночевать и попросили на это разрешения. Бай указал место в узком проходе конюшни, где обычно спят слуги. Там стояла старая деревянная кровать.