- Как твои дела, малыш? Что нового? - этот тон... он так подкупал!
- Нормально, - все так же сухо пробубнил я в ответ.
- Как школа? - спросил он, а у самого на лице выражение добродушно лукавства только усилилось.
- Как школа? Ты спрашиваешь меня как у меня дела в школе? Да ты сам все видел! Как ты мог? Как? - я кричал, чуть ли не всхлипывая.
- Стой малыш, подожди, пожалуйста, я не понимаю почему ты расстроен? - с искренним недоумением спросил клоун.
- Я? Расстроен?! - ну это уже был перебор. - Да ты предал меня! Предал! Ты специально наблюдал за тем, как меня избивают мои одноклассники! Помог бы хоть! Помог! Почему ты этого не сделал? Почему?! - сказав это, я откровенно залился слезами, безудержно проплакав следующие несколько минут. А клоун все это время сидел и смотрел на меня с каким-то странным выражением лица. То есть, нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что оно было злым или каким-то хитрым, просто к обычному выражению добродушия примешалось какое-то ожидание.
- Малыш, - сказал Озорник после моей истерики, - вы, дети, такие милые! Это же игра! Почему ты не радовался с ними, а точнее, за них? Эти люди, может, никогда не будут счастливы больше! А ты дал им посредством самопожертвования такой повод. Знаешь, кто еще так поступил? Иисус! Но это уже совсем другая история, мы поговорим об этом, скоро, очень скоро и очень серьезно. Пойми же, я тебя люблю, да, люблю очень сильно. Но где я? Где? Я в твоей голове! Я ничего не мог сделать!
- Ну и не появлялся бы! - эта грубая фраза как нельзя лучше пришлась к контексту.
- Я не мог, ты нуждался в помощи, я видел, они делали все же тебе больно. Но я мог тебя подбодрить только лишь взглядом: меня не существует в той жизни.
- Да. Может быть, - чуть умерив пыл, я все же нашел резон в его словах. - А, скажи, какая из этих двух жизней реальна? Какая? Понимаешь? Меня сегодня избили за то, как я себя повел в школе и как не хотел говорить маме об этом! Такое было в первый раз. Я думал до этого, что родители любят меня, хотят мне только добра! Почему же так? За что? Сегодня они меня унижали, как только могли, и все, и ничего больше, без каких либо серьезных пояснений, без ничего! Почему? Может, хоть ты мне скажешь, пожалуйста?
Этот вопрос вызвал новую, сдерживающуюся всеми силами волну эмоций, сказать по правде, я уже и не злился на Озорника, я его даже более или менее понял, понял все, что он хотел до меня донести. Да, его со мной тогда в физической досягаемости не было, но он хоть как-то облегчил мне душу. Но вот реальность, родители... Что это такое и как это все существует? Я был просто в ужасном смятении. Но клоун продолжал:
- Малыш, давай я не буду пока рассказывать тебе о реальности, это очень важно и долго, и, как вижу, не это тебя так сильно беспокоит. О ней я только лишь могу сказать вот что: их две. Одна - когда ты заснул, другая - когда проснулся. И это пока все, что тебе действительно нужно знать. Но скажу о родителях. Они любят тебя. Любят очень сильно. Но у них есть что-то, что заставляет их именно так жить и именно так поступать. Это называется ценности и убеждения. Так вот, твои родители - это такие люди, которые любят еще очень сильно свои ценности и убеждения. Так как ты, твое рождение и существование - это олицетворение всех их ценностей и доказательство их верности и истинности для них, то ты практически по уровню любви идешь на том же уровне, на котором стоят ценности. Для них ты и их ценности на весах. И тебя с их ценностями и убеждениями связывают именно эти весы. Так вот, как только ты что-либо плохое совершаешь, плохое по их меркам, любовь к ценностям начинает перевешивать, а надо очень немного, чтоб любовь обратилась в страсть. И тогда они не видят ничего, кроме этих идеалов, и ищут всякий разумный и неразумный способ их восстановить в прежнюю власть и выровнять весы, чтобы жить снова в гармонии. Поэтому пойми их. Пойми и прости. И прости своих одноклассников. Они не знают, что творят, даже не так, Малыш, они не осознают, что творят. И меня прости. Прости о том, что не предупредил обо всем этом. Но предвидеть, к сожалению, такие вещи невозможно, - так и окончил свою долгую речь добрый клоун.