В тот день почему-то ненависть ко мне выражалась сильнее обычного. Все произошло на большом перерыве. Как уже стало привычным, я сидел в углу и даже не смотрел на ребят, и они на меня не смотрели. Но был у нас мальчик, местный авторитет, я бы сказал, такой заводило. Знаете, это такие люди, которые двоечники, но физически сильные. Вроде как и что-то учат, но на самом деле списывают у отличниц девочек. Внешне у таких людей очень надменный вид, вальяжная походка, а этот еще и интеллектом особо не выделялся, потому своим пустым взглядом порой наталкивал на мысль, что при раздаче душ на небесах, ему не дали, а кому-то досталось две. И как раз в тот день эта оболочка человека была не в духе. Не знаю, может, мало покушал утром, но, будучи в очень злом и задорном настроении, он специально прошел мимо моей парты и как бы невзначай скинул мои вещи. Я проигнорировал эту провокацию, но, наклоняясь их поднять, получил сильный толчок, отчего потерял равновесие и под бурный смех уже обратившего на меня внимание класса упал набок. «Ты за что меня пихнул?» - чуть ли не всхлипывая, простонал я под только усиливающуюся овацию. Но вместо ответа он замахнулся ногой, чтоб раскидать мои вещи по классу. Я уже успел встать, а потому ухитрился со всей силы, действуя только из соображений защиты, пихнуть всем весом его в грудь. Мы были в разных весовых категориях, потому он лишь пошатнулся, а я отскочил как мячик. А народ смеялся. От общей массы зевак отделились еще два приспешника этого авторитета, но первый удар мне нанес он. Ногой. В живот. Меня согнуло пополам от боли, дыхание сперло, дальше один из его друзей толкнул меня в бок, повалив тем самым на землю, и под дикое улюлюканье толпы продолжил пинать меня ногами.
Все смешалось, за болью я уже не различал людей - казалось, это были звери, да, звери, а в какой-то момент - видимо, очень сильно ударили по голове - я представил их какими-то папуасами с копьями, дикарями-каннибалами, которые пляшут под бой ног о мои кости и кричат в агрессивном экстазе. А за окном светило солнышко, ярко освещая эту оргию, это людское пиршество. Желтый теплый свет слепил мне глаза. Но вот его закрыла тень. От увиденного даже прошла боль, я перестал ее чувствовать и, кое-как разогнувшись под ударами, скользнул взглядом над головами детей, встречаясь глазами со своим другом Озорником. Он ласково с печальной улыбкой смотрел на всю картину: на меня, на этих избивающих детей. И там было на что посмотреть. Он возвышался над ними, словно символ их веселости и невинности, символ их наивной доброты. «Он мне поможет», - пронеслось в моей голове. Но нет, я молил его, мысленно умолял о помощи, но от этого его улыбка делалась только загадочнее. А дети все свирепствовали, все неистовее и неистовее издевались. Теперь уже меня не били, а только лишь под всеобщий смех пихали, когда я пытался встать. Это уже было другого рода издевательство. И, видимо, от дикой обиды и боли, лишившись всякой надежды, глядя поверх голов одноклассников в сторону окна, будто богу в небеса, я заорал: «Помоги мне, умоляю, пожалуйста, почему ты просто стоишь и улыбаешься? Помоги же мне!!!» И он не помог, а лишь печальным взглядом посмотрел на меня и исчез. «Ой, с кем это ты разговариваешь? Видали, какой придурок?! Да ты больной! На тебе! Получай, дурак!» - под этот крик вошла учительница в класс, и мигом воцарилась тишина. Минутное гробовое молчание, во время которого мой главный обидчик, взглянув на меня, всем своим видом дал понять, что если я сейчас расплачусь, расскажу ей все, как есть, то я просто не дойду домой на своих ногах.
- Что произошло здесь? - грозно спросила учительница.
- Ничего, просто мелкая потасовка, - ответил мой обидчик, - ведь так? - и вопросительно глянул на меня. Я не кивнул.
- Чего вы подрались? Кто начал? - голос учительницы становился все более и более грозным. Обидчик спасовал.
- А чего он сам с собой разговаривает? Псих! Кричит в окно о помощи! Мы не можем тут с ним сидеть, он ненормальный, с нами не общается, ничего не делает, ничем не интересуется, только сидит в своем углу и все! - а после этих слов мой обидчик напустил на себя такой грустный и робкий вид, что учительница даже смягчилась по отношению к нему. Но, как выяснилось, не ко мне.
- Это правда? - все тем же строгим тоном продолжила преподаватель.
Тут я расплакался и выбежал из класса, чем, собственно, полностью себя скомпрометировал, в то время как мои Одноклассники остались нашептывать лестные слова учительнице. Через минут двадцать, ополоснув лицо в туалете, я вернулся в класс и урок продолжился. На меня больше никто не поднял взора, не обратил внимания. И даже преподаватель не смотрела в мою сторону. Только перед выходом, проходя мимо моего стола, как-то очень странно взглянула на меня. Но я тогда не придал этому значения. Учебный день окончился без происшествий.