И что же бабушка? Бабушка забрала у Васи вулканический образец, положила на место и тут же пошла к Васиной маме, которая работала в магазине, чтобы договориться с ней о продуктах на дорогу. Лилиана Титовна, одинокая, безмужняя женщина, встретила профессоршу не очень вежливо и на предложение купить что-нибудь из вещей для Васи обиженно фыркнула.
— Мы не бедные. Слава богу, живем не хуже других, — сказала она и взяла заботу о продуктах на себя.
Вещей и продуктов к отъезду накопилось очень много. Мальчикам пришлось бы тяжко, если бы не вмешался Вася. Он бесцеремонно сдвинул в сторону блюдца, чашки, выбросил наволочки, мочалки, носовые платки и прочие вещи сугубо домашнего обихода. И сказал при этом, невоспитанно хмыкнув:
— Насобирали барахла! Мы едем в лес, а не к теще на блины…
И вот с этим-то грубияном и укатил их нежный Бобка, никогда не разлучавшийся с родными, уехал неизвестно куда и зачем, и вот уже скоро две недели, как от него нет никаких вестей… Нет, дальше так жить было нельзя. Профессор и не догадывался, какой удел готовится ему. Жена его была непреклонна в своих решениях…
ПРОФЕССОР В РОЛИ ЗАЙЦА
По правде говоря, такой жертвы от жены, давно не отпускавшей его от себя, он не ожидал и втайне обрадовался, как мальчишка. Конечно, он не сомневался, что Бобка жив и здоров, но все же самому съездить на кордон и лично убедиться в этом — о, это было заманчиво!
Так началась необычная командировка профессора, столь богатая приключениями, что рассказать о них стоит особо. Начать с того, что не успел Шмелев разместить в вагоне свои вещи, осмотреться и затеять с соседями разговор о рыбалке (он поехал, снарядившись по-рыбацки, захватив с собой кое-какие рыболовные снасти из сыновних запасов), как все пассажиры внезапно затихли, повернув головы к концу вагона, откуда продвигалась группа молодых людей и две девушки. Пассажиры сразу же ушли в себя, в глупое ожидание, когда не знаешь, что готовит тебе судьба в обличье контролеров, даже если билеты при тебе и ты не ведаешь за собой никаких грехов. Профессор, сидя на скамье, возвышался над пассажирами и с некоторым даже любопытством смотрел на стайку безбилетников, не понимая, чем вызвано их оживление — молодые люди перебрасывались шуточками, девушки надменно молчали, чувствуя себя как бы случайно попавшими в их несерьезную компанию. Заячья стайка прокатилась мимо. Профессор обернулся, чтобы проследить за их дальнейшим движением, крайне заинтригованный их беспечностью, как вдруг перед ним выросла фигура в форменной фуражке, под которой не сразу можно было распознать суровое женское лицо. Он с добродушным любопытством уставился на нее, желая о чем-то спросить.
— Вам что, папаша, особое приглашение?
— Вы меня? — удивился профессор.
— Билет предъявите.
— Пожалуйста, — пробормотал Шмелев, вытаскивая и подавая ей кошелек.
— Это зачем мне ваш кошелек?
— Извините. — Профессор открыл кошелек и достал оттуда кучку смятых автобусных билетов.
— Неудобно, папаша, в вашем возрасте. Железнодорожного билета не видели, что ли?
— Позвольте, а это что? — слегка повысив голос, спросил профессор.
— Это вы своей жене покажите.
— Ба! — Профессор хлопнул себя по лбу. — Мне и в самом деле жена положила его. Но разве не сюда?
— Об этом у нее и спросите, а сейчас пройдемте…
Профессор снял шляпу, вытер лоб платочком и растерянно уставился на грозную железнодорожную даму.
— Мне, любезная, не здесь выходить, а на Васюнинской.
— Доберешься еще, отец, до Васюнинской, а сейчас давай проходи, не задерживай…
— Но позвольте?! — запротестовал профессор. — Мне сходить на Васюнинской, и нигде больше сходить я не намерен…
Тогда возле профессора выросли два дюжих добровольца, подняли его со скамьи и осторожно втиснули в толпу жизнерадостных юнцов. Добровольцы же и вынесли его вещи на платформу. Он стоял среди безбилетников, являя собой редчайший экземпляр железнодорожного зайца. Длинный и нескладный, как кривая жердь, он сосредоточенно тер подбородок, стараясь припомнить, где же мог находиться билет. Он пытался восстановить свои движения, рассчитывая на двигательную память, видел себя перед кассой, потом вспоминал, как жена семенила рядом, а он пытался отнять у нее плотно набитую авоську, как они потом стояли у вагона и прощались, но вот куда он засунул билет, убей бог, не мог вспомнить!