Озорные стихи

Когда от них другой родится Купидон,
Который у тебя отымет лук и стрелы?
Ты знаешь: дети все Юпитеровы смелы.
Блудить он будет всех, ему кто попадется,
Почтенна мать твоя с его муд не свернется,
И еблею такой привьет мне пиздорык;
На Душеньку сей гнев твой должен быть велик.
И, чтоб остановить ужасную напасть,
Ты должен показать над Псишей свою власть.
Соделай Душеньку несчастною вовек,
Чтобы уеб ее прескверный человек.
Поганый был бы хуй, и шанкер, и бабон
Сидел бы на хую,
И Душеньку сию
Уеб он в афедрон;
Чтоб спереди пизду до пупа разорвал,
Под титьку, в рот и в нос ей хуем бы совал,
И мерзостью такой он фрянки б ей привил,
Во фрянках бы у ней чтоб нос бы прочь отгнил;
Чтоб краса ее увяла
И чтобы я спокойна стала. —-
Амур хоть не хотел, но должен обещать
За дерзость Душеньку порядком постращать.
Он гнева матери оспаривать не смел
И, давши слово ей, вспорхнул — и улетел.
Не в долгом времени пришла богине весть,
Которую зефир спешил скорей при несть,
Что Душенька уже оставлена от всех
И что ебаки все, как будто бы в посмех,
От всякой встречи с ней повсюду удалялись
И больше они ей с хуями не казались.
Что Душенька уже сама по ебле разъярилась,
Оставя гордость всю, Венере покорилась;
Что двор отца ее крапивою порос,
Что с горести Царя прошиб давно понос.
Таких чудес престранный род
Смутил во Греции народ.
Все подданны, любя царевну, прослезились,
А царская родня не менее крушилась.
И сами ей везде искали женихов,
Но всюду женихи страшились
Гневить Венеру и богов;
Что Псиша — царска дочь — ни с кем не еблася,
И с грусти таковой в народе завелася
Невстаниха, какой еще и не бывало,
От сих времен ебак несчастия начало;
Всех прежде у Царя хуй сделался как лыко,
Потом во всей стране, от мала до велика,
Хуи все лыком стали
И целок не ебали.
Но должно обратить на Душеньку свой взор.
Сошлася вся родня к Царю на царский двор.
Чем кончить зло, не знали,
Все думали, гадали,
Как Душеньке помочь,
Чего был всяк не прочь.
Изделавши совет, все вместе согласились,
Спросить о Душеньке Оракула решились.
Оракулом был дан Царю ответ таков,
Читатель! сам смотри, толков иль бестолков:
«Супруг для Душеньки, назначенный судьбами,
Есть чудо с крыльями, который всех язвит.
Кого копнет в пизду, та в радости забздит.
С предлинною биткой, с широкими мудами.
Когда в веселый час захочет пошутить,
Сам Царь не отойдет, велит его блудить,
И на хуй к кобелю посадит дочь жрецову,
Противиться никто его не смеет слову,
Все блядские дела берет под свой покров.
Никто не избежит ужасных сих оков,
Он молод или стар — закрыто то судьбами,
Почтен между людьми, почтен между богами.
Судьба и боги все определили так:
Сыскать к супругу путь дают особый знак.
Царевну пусть ведут на ту из гор вершину,
Хуи где все растут, пиздами испещренна.
Не знает мир о ней, не знает вся вселенна.
И там ее одну оставят на судьбину,
На радость и на скорбь, на жизнь и на ончину».
Ответ сей сродникам отнюдь не полюбился.
Оракула бранили,
И все судили,
Какой бы был злой дух, на Псишу что ярился?
Мудами все качали,
Все думали-гадали,
И наконец
Царь, Душенькин отец,
Не знав, куда вести, в путь Псише отказал.
Таков ответ Царя царевне невзлюбился.
Давно уже ее пизденочка чесалась,
Не знавши, хуй где взять, мизинцем забавлялась,
От ярости такой и секель шевелился.
Притом сама она была великодушна,
Сама Оракулу хотела быть послушна,
Кто б ни был, где б ни будь.
Желая поскорей пизденку протянуть,
— Живите в счастии, — сказала она им, —
Я вас должна спасти несчастием моим;
Пускай свершается богов бессмертных воля,
Судьба моя меня к тому, знать, так ведет;