Мы сели в шезлонги.
— Твоя мама, наверное, так тобой гордится, — сказала Кейтлин. Ты такая успешная.
— Ох... моя мама умерла.
Кейтлин схватилась за сердце, словно от боли.
— О боже. Прости, я не знала.
— Все нормально. Это случилось очень давно.
— А что насчет папы?
— Он жив. Ты пока с ним не познакомилась потому, что он в командировке. Я единственный ребенок, так что дом полностью в моем распоряжении.
Она вскинула брови:
— Ух ты. Круто. Предки никогда меня не оставляют. Носятся со мной как с мелкой.
— В детстве у меня была няня, но, когда мне исполнилось двенадцать, отец сказал, что может поручить мне дом, если уедет. Порой так одиноко.
Действительно, с двенадцати лет я оставалась одна, но никогда не испытывала и не понимала одиночества. Просто кидала Кейтлин наживку.
— Слушай, — сказала она, — может, меня отпустят к тебе с ночевкой.
Я молча смотрела на нее. Увидела на лице тень сомнения. Кейтлин пошла на попятную.
— То есть, пролепетала она, — конечно, если ты захочешь. Я знаю, у тебя куча друзей, с которыми можно позависать. Ты такая популярная.
— Aга, — со вздохом сказала я. — Но, понимаешь, эта популярность на меня не с неба свалилась. Над ней надо работать, как над уроками и чирлидингом.
Кейтлин кивнула:
— Наверное, ты нрава. Где мне об этом знать.
— Я тебе и с этим помогу. Просто помни, быть популярной — тяжелый труд. Иногда приходится делать то, что не хочешь.
— Типа, тренироваться, когда хочется лежать на диване и смотреть «Нетфликс»?
— Хуже, Кейтлин, еще хуже. Запомни: быть чирлидершей — значит не только делать сальто назад. Ты представляешь всех девчонок школы. Если они не равняются на тебя и не завидуют, у тебя ничего не выйдет.
Я наслаждалась сомнением, которое увидела в ее глазах.
— Не беспокойся, — проговорила я. — Я тебе помогу.
— Спасибо, Ким. Ты лучше всех.
Ее так легко приручить, подумала я. Будто надела на нее электрический ошейник.
Вообразив себе эту картину, я захихикала и сменила тему.
— Я ценю твое предложение, Кейтлин, но не думаю, что твоим предкам понравится, что ты зависаешь у меня, пока моего отца нет дома. Они могут решить, что мы пригласим парней.
Теперь захихикала Кейтлин.
— Что? — спросила я. — Ты никогда не тусила с парнями?
— Не знаю. Нет, наверное.
— У тебя нет поклонников?
— Нет. То есть я ходила на свидания, но это так, ерунда.
Она зажала руки между коленями, покачиваясь вверх-вниз — с носка на пятку.
— У тебя вообще с ними было? — спросила я.
Ее глаза округлились, но она все еще улыбалась.
— Ким!
— Делись. А я расскажу тебе, что сделала. Это так неприлично.
— О боже. — Она начала смеяться как малолетка.
— Но только по секрету.
— Думаешь, я маме расскажу?
— Даже не пытайся!
Теперь рассмеялась я.
— И как же его звали?
Она отвела глаза, покачала головой:
— Нет, нет.
— Так ты... все еще...
— Ким! Ты такая испорченная!
Но она смеялась, содрогаясь всем телом.
— Сможешь хранить тайну? — спросила я.
Она кивнула:
— Конечно.
Я наклонилась к ней, а она ко мне.
— Пару дней назад я потеряла невинность, — сказала я.
Кейтлин прижала ладони ко рту:
— Серьезно?
— Ага. Он был старше.
— Да ладно.
— Это правда.
— Со старшеклассником?
— Нет. Еще старше.
— Ух ты. Он студент?
— Ну, точно связан с преподаванием.
Она поерзала в шезлонге, а потом выпалила:
— Я встречалась с парнем и разрешала ему себя трогать.
Между нами возникла связь. Не думаю, что она делилась этим с кем-то еще. Судя по ее поведению, она впервые рассказала об этом живому человеку, а не дневнику.
— И кто у нас испорченный? — поддразнила я.
— Эй, мы встречались уже несколько месяцев, когда я ему разрешила.
— А ты его трогала?
Она снова покраснела.
— Грязная девчонка! — сказала я.
— Только рукой. И я только с ним зашла так далеко.
— И что случилось с тем жеребцом?
— Ох, мы просто решили расстаться.
Наверное, это значило, что он ее бросил. Понял, что кроме руки ничего его не ждет.
— А как насчет твоего парня? — спросила она. — Вы встречаетесь?
— Да, постоянно.
— То есть у вас все серьезно?
Я притворилась, что обдумываю ее вопрос.
— Ну, для него все действительно серьезно. Но, между нами, я просто играю с ним.