— Слов нет, — вздохнула Эми. — Он ведь был нашим другом. И вдруг поворот как в фильме про гангстеров.
— Блин, неужели его действительно убили?
— Вполне возможно. Кошмар какой-то. Я много думала о Брайане. Он уже потерял любовь всей своей жизни, а теперь еще и лучшего друга.
Ее тщеславие поражало.
— Ты говорила с ним?
— Нет. Это будет выглядеть странно.
— Боишься, что это не понравится Эштону?
— Я не об этом.
— Ну, я не думаю, что он будет против, учитывая обстоятельства.
На линии повисло молчание.
— Думаешь, стоит? — спросила она.
— Ага. — Я хотела всколыхнуть в ней сомнения, на появление которых надеялась, когда толкала Эми в объятия Эштона. — Это будет невероятно мило с твоей стороны. Все узнают.
Подкармливать ее нарциссизм — значило ей управлять.
— Ты права. Это будет сильно — осмелиться утешить бывшего в трудную минуту.
Я почувствовала, что она смотрится в зеркало.
— Конечно. Ты замечательная, Эми.
Я оставила дверь открытой, и Дакота вошла в дом уже в пижаме с большой сумкой на плече.
— Как жизнь, сестра? — спросила она, заходя на кухню.
Мы с Эми и Бриттани пили вино с легкой закуской. Пижамная вечеринка могла бы показаться детской, но пижамная вечеринка со спиртным и без родителей — это совсем другое дело. Эми была в пижаме, а Бриттани в спортивных шортиках и зеленом топике, который подчеркивал ее ярко-рыжие крашеные волосы.
Я налила Дакоте вина. На мне была шелковая пижама, и взгляд Дакоты скользнул по моей фигуре. Она немного покраснела, когда я застала ее за этим.
— Нехилые новости, — сказала Дакота.
Эми, жадная до сплетен, повернулась к ней:
— Что такое?
Дакота покопалась в сумке и вытащила что-то свернутое в чистом пакете.
Бриттани ухмыльнулась:
— Свежая газета?
— Ага. Отец их еще выписывает. Местная.
— Я даже не знала, что их еще выпускают.
Дакота вытащила ее из пакета, расправила и повернула к нам, чтобы мы могли прочесть заголовок.
— Срань господня! — воскликнула Эми.
Я открыла рот, чтобы не улыбнуться.
Заголовок тянулся поверх фотографии рощицы, огороженной полицейской лентой, за которой мужчины в защитных костюмах стояли над маленькой горкой земли. Немецкая овчарка в жилете К-9 замерла на краю ямы.
«Человеческие останки нашли у дома женщины, обвиняемой в убийстве подростка».
Кончики пальцев на ногах защипало, и я скрючила их, чтобы унять дрожь. Пол и земля уплыли из-под ног, и я снова взлетала, купалась в крови. Ощущала ее запах и вкус, но не могла увидеть. Забывшись, я застонала.
— Да уж, — сказала Дакота. — Кажется, наш город превратился в «Игру престолов».
Эми взяла газету в руки и всмотрелась в нее, словно думала, что заголовок может быть шуткой.
— Так и есть, — подтвердила она. — Дерек действительно мертв.
Я удивилась печали в ее глазах, пока не поняла, что все напоказ. Святая Эми — золотое сердце с дерьмом внутри.
— Он был таким крутым, — сказала Бриттани, обхватив себя руками.
— Он был одним из нас, — произнесла Эми.
И вот Дерек Шехтер снова стал популярен. Это было потрясающе. Люди будут поливать тебя грязью, пока не сломаешься и не упадешь на колени, но стоит тебе умереть, и они снова твои лучшие друзья. Они питались кровью, как пиявки, примазываясь к твоей трагедии.
— Он этого не заслужил, — сказала я.
Но это была неправда. Они все это заслужили.
Я налила себе еще вина, безмолвно празднуя. За исключением монстра, пухнущего в моем животе, год был потрясающим, а ведь только перевалил за середину. Все шло по-моему: даже если случались ошибки, я обращала ситуацию в свою пользу, полагаясь на ум, безжалостность и удачу.
— За Дерека, — сказала Дакота, поднимая бокал.
Мы чокнулись и выпили в его честь.
«За Дерека, — подумала я, — оказавшегося после смерти полезней, чем при жизни».
Эми опустила бокал:
— Думаете, занятия снова отменят? Если да, нужно куда-нибудь прокатиться.