Как только она ушла, я схватила ее мобильник и проверила отправленные сообщения. Дакота никому не написала, что тусит со мной. Она автоматически входила в соцсети, так что я проверила ее фейсбук, твиттер и инстаграм на случай, если она написала, с кем и что делает. Ничего. Похоже, Дакота не любила постить о чем-либо заранее. Это снизило бы интерес к фоткам, и лайков было бы меньше.
Я отложила мобильник. Представила ее в ванной, стягивающей влажные от пота трусики. Представила, как ее пышное, сочное тело извивается подо мной, грудь к груди, языки сплетаются. Подумала, что почувствую, если наши киски соприкоснутся.
Я скинула кроссовки и прошла по коридору.
Дверь ванной была приотворена, и я медленно открыла ее, застав Дакоту голой, не считая бюстгальтера, с трудом удерживающего пышную грудь.
— Эй! — воскликнула она, прикрывая промежность. Усмехнулась, а не разозлилась. — Я еще переодеваюсь, Ким.
Я улыбнулась и смерила ее взглядом. От ее форм мой клитор набух и запульсировал.
— Ты такая горячая, — сказала я.
Теперь улыбнулась уже она. Немного покраснела, обвела взглядом комнату, но ни на чем не задержалась. Все еще прикрывала ладонью аккуратно подстриженный кустик, но другая рука беспокойно поправила волосы.
— Э-э-э, спасибо, — ответила Дакота.
— А я горячая?
Она просто смотрела на меня, не говоря ни слова, так что я стянула футболку через голову. Дакота все еще молчала, но ее взгляд притягивала определенная точка. Я расстегнула бюстгальтер, чтобы она могла рассмотреть все как следует. Звякнув застежкой, он упал на кафель.
Дакота колебалась.
— Э-э-э... что ты делаешь?
— Ты ведь об этом думала, да?
— Я...
Она не отрицала, и я помнила, как Дакота на меня смотрела. Я скинула джинсовые шорты. Теперь мы обе были почти раздетыми в крохотной ванной. У нас был один комплект белья на двоих.
— Я никогда раньше не пробовала с девушкой, — сказала я. — А ты?
Ее голос был непривычно тихим:
— Н-нет.
— Тебе любопытно?
Моя рука скользнула в промежность и погладила трусики. Дакота заморгала.
— Что с твоей ногой?
Я забинтовала ее, но на белой ткани проступили розовые пятнышки.
— Поранилась на тренировке, — ответила я и приблизилась.
— Это ведь не шутка? Ты меня не разыгрываешь?
Я медленно взяла ее за руку, которой она прикрывала киску, и положила себе на грудь.
— Просто потрогай. Посмотрим, как это.
Она замерла, но не отстранилась. Моя рука опустилась ей на талию, скользнула по бедру. Кожа была нежной, как у ребенка: скорее всего, Дакота постоянно пользовалась кремом, чтобы загар не повредил. Она робко погладила мою грудь, пальцы задели сосок, как перышки. Я шагнула к ней, коснулась губами щеки, шеи. Она сдалась. Мы начали целоваться. От вкуса ее губ у меня в животе забурлило. Мы не обратили внимания.
— Я не лесбиянка, — прошептала Дакота. — Просто хочу попробовать.
Я заткнула ее поцелуем с привкусом «Тик-така», который она съела чуть раньше. Язык Дакоты танцевал у меня во рту, теплый, влажный и гибкий. Пульсировал от страсти. Мне хотелось влезть в нее через этот маленький жаркий рот, вылизать изнутри и выползти из киски, словно младенец-переросток, разорвав влагалище, сломав тазовые кости, сместив бедра. Мой живот снова забурлил, предвкушая человечину. Матка горела огнем.
Сняв с нее бюстгальтер, я пробежала пальцами по трепещущим пышным грудям, и Дакота застонала. Ее язык все еще был у меня во рту. От податливости ее плоти, запаха феромонов, вкуса ее десен траходемон возбужденно захрипел. Страсть сделала меня нетерпеливой. Мои зубы нежно сомкнулись вокруг ее быстрого языка, и я втянула его глубже, а затем укусила изо всех сил.
Крик Дакоты оглушил меня. Я почувствовала кровь, густой, соленый вкус, от которого сердце заколотило в ребра. Она попыталась меня оттолкнуть, но я обняла подругу, прижав ее руки к бокам. Дакота была тяжелей меня, но я была гимнасткой и чирлидершей, а она редко занималась спортом.
Дакота попыталась отвести голову, но я сжала зубы сильней. Она завизжала и содрогнулась, кровь побежала по ее подбородку. Дакота врезала коленом мне в пах, и я отшатнулась, сложившись от боли. По ее пылающему лицу покатились слезы, из горла вырвался булькающий крик, она бросилась к двери. Я схватила ее за волосы, втащила обратно в ванную. Дакота поскользнулась на окровавленной плитке и упала на меня. Я устояла, но она рухнула на пол, чуть не ударившись головой об унитаз. Я подняла сиденье, обхватила ее голову обеими руками и сунула в чашу. Ванная пульсировала. Дакота пиналась и царапалась — ногти сдирали кожу с моих предплечий. После третьего удара о край унитаза кровь из разбитого лба забрызгала чашу и окрасила воду алым. Ужас придал Дакоте сил, она встала, молотя руками воздух, и оттолкнула меня назад. Я врезалась в стену из гипсокартона так, что оставила на ней вмятину. В позвоночнике щелкнуло от удара. Кровь из раны на лбу залила Дакоте глаза, ослепляя. Она потащилась к выходу из ванной, пуская ртом кровавую пену. Добралась до двери, когда я встала.