— О том, что я сделала, — сказала я, — и что еще сделаю, я ни капельки не жалею.
Я закрепила телефон на груди, так чтобы камера снимала от первого лица. Показав зрителям пистолет, дослала патрон в патронник. Вдалеке завыли сирены, и меня пронзила радостная дрожь. Я была такой живой, такой свободной. Птицы пели, как в раю. Впервые за всю мою жизнь тьма полностью исчезла. Все стало таким ясным, чистым, как плоть младенца. Сердце больше не ныло. Жизнь была прекрасна. Никаких рвущих душу эмоций, ни следа сомнений. Тело, разум и дух пришли в гармонию, и я сделала то, что сделала, не из ярости, но в детском восторге. Мир — чудесное место, если вам под силу его терпеть.
Девочки из команды слишком увлеклись тренировкой и не заметили меня, но я все равно прикрыла пистолет спортивной сумкой. Поле расцвело от сальто, прыжков и киков будущих звездочек. Я увидела Саммер Скотт, повторявшую «прыжки Лоры» с Ханной Макдугал и Конни Хонг. Еще четыре девочки делали сплит-лифт с Мэнди Кларк. Оказавшись у боковой линии, я попала в поле зрения миссис Моррелл. Ее глаза заблестели: она была рада лицезреть звезду на поле.
— Здорово, что ты пришла, Ким!
— Я тоже так думаю.
Я выстрелила миссис Моррелл в грудь. Ее планшет взлетел в воздух, она рухнула в грязь. Крики оглушили меня, словно безумный хор, и, прежде чем девочки, державшие Мэнди, успели отреагировать, я открыла огонь, попав одной в основание позвоночника и пробив другой локоть. Группа разбежалась, уронив Мэнди. Она грохнулась на землю и пыталась встать на колени, когда я приблизилась.
— Ким! — закричала она. — Стой!
Пуля ударила ей в рот, осколки зубов брызнули в разные стороны. Мэнди упала, зажимая разбитую челюсть. Я подошла и дважды выстрелила ей в сердце.
Мужчина, которого я не знала, помощник тренера или папочка-волонтер, звал девчонок, пытаясь увести их с линии огня. Я выстрелила в него, но промазала он метнулся за трибуны, указывая чирлидершам путь к спасению. На поле царила паника. Одни перепуганные девчонки побежали к машинам, другие пытались спрятаться за деревьями и мусорными баками. Даже издалека до меня доносился запах их пота и слез, и мое сердце переполняла любовь. Я стреляла наудачу, попадала и мазала.
Одна из чирлидерш остановилась перед девочкой лет пяти: та стояла на траве и плакала. Наверное, чья-то сестренка пришла посмотреть на тренировку. Этот героический порыв замедлил бегунью, я прицелилась и трижды выстрелила ей в спину. Она рухнула на малышку, погребая ее под собой. Я направила дуло в голову девочке и тоже ее прикончила.
На другом краю парка было бейсбольное поле, где парни играли в софтбол. Они бежали к нам, крича чирлидершам на парковке, желая помочь. До них было далеко, но я все равно стреляла, пока не опустел магазин. В груди у высокого белокурого парня заалели дыры, и он упал. Его пухлый друг словил пулю горлом и рухнул спиной на капот. Другие, пригнувшись, забирались в машины.
Я достала из сумки новую обойму и перезарядила пистолет, после того как заметила Саммер. Она возилась с ключами у своего авто. Я выстрелила — в ветровом стекле появились дыры. Саммер пригнулась и завизжала, когда ее обдало осколками. Я двинулась к подружке, ранив пробегавшую мимо девочку — всадила ей пулю в плечо, и та врезалась спиной в дерево. Саммер хотела заползти под машину, но застряла на полпути. Я наклонилась, ненадолго отложила оружие и достала из сумки строительный пистолет. Он сиял на солнце. Я задрала ей юбочку и начала всаживать гвозди в задницу. Саммер пиналась и кричала. Сирены выли громче и ближе их была целая куча. Когда гвозди кончились, я взяла обычный пистолет, прижала дуло к промежности Саммер и спустила курок. Ее пизда взорвалась. Она прекратила сучить ногами, а я встала, заметив трех чирлидерш, бегущих к маленькому бетонному туалету. Автомобили, скрипя шинами, выруливали с парковки. Я слышала, как люди рыдают в мобильники, звонят в скорую и в полицию, зовут на помощь родителей. Многие девочки убежали в лес, другие спрятались так хорошо, что я их не видела.
Я пошла за троицей, скрывшейся в туалете.
Тяжелая дверь лязгнула у меня за спиной.
Одна из флуоресцентных ламп мерцала вверху, как электромухобойка, обнажив треснувшую плитку и бетонные стены. Мусорка была забита бумажными полотенцами, несколько валялось внизу, окружив ее мокрым нимбом. Две кабинки были закрыты, третья — распахнута. Пахло дерьмом, окровавленными прокладками и старой мочой.