- Насколько близко? - подзадорил его майор.
- Ну, шагов тридцать будет. И тут Платон Иванович из винтовки как бахнет по рыжему немцу. И угодил в него. А тот, здоровый такой дядька, бух! под ноги второму. И оба вповалку. Мастер стал было высматривать живого. Да тот ловчей оказался: откатился в сторону, вскочил и очередью по Садовникову как полоснёт. Тот и сел в траншею.
- Так Платон Иванович убит? - подался вперёд Набатов.
- Тогда он был ещё жив, - подавленно сказал мальчик. - Чуть позже я сбегал за санитарной машиной, и его увезли в госпиталь.
- В какой? Тот, что на Суворовском? - полон дурных предчувствий, спросил майор.
- В тот самый.
- Понятно, - сумрачно сказал Набатов. - Значит, ещё одного моего старого товарища не стало. И что было дальше?
- А дальше случилось вот что. Немец, в тот самый момент, когда ранил Платона Ивановича из автомата, вдруг поскользнулся на краю воронки и упал в неё. Я больше не смог ждать, выскочил из-за укрытия и - к траншее, - там до неё шагов десять не больше. Влетел в окоп, схватил винтовку, и пока немец выбирался из воронки, выстрелил в него.
- И попал? - удивлённо спросил Набатов.
- Попал, - без малейшего воодушевления подтвердил мальчик. И, словно оправдываясь, пояснил: - Я ведь врасплох его захватил. Он, видно, был уверен, что в живых уже никого нет, и не торопился. И только-только успел выпрямиться, а тут я - как лягушка из кадушки. Хлоп. И прямо в живот ему угодил.
- Ну, ты, брат, и озадачил меня, не знаю, что и думать, - сказал Набатов. - Ну, ладно. А что дальше было?
- Дальше? - Вовка почесал затылок. - Когда Платона Ивановича увезли, я остался, чтобы забрать у немцев оружие. Рыжего здоровяка я разоружил легко, он лежал на ровном месте. А вот второй - в воронке. Что делать? Деваться некуда - надо лезть к нему. И полез. Обувь у меня прохудилась. И пока я лез в ту воронку, у ботинка подошва оторвалась, так что и пальцы наружу высунулись. Подсумок с магазинами и гранатную сумку я снял с немца. А вот чтобы вытащить из-под него автомат, пришлось приподнять и посадить его. И тут каска с его головы падает, и он, представляете, смотрит на меня. Я сначала так испугался, что у меня аж волосы на голове зашевелились.
Брови начальника милиции приподнялись.
- Он был ещё жив?
- Жив. Вот тут-то мы и поговорили с ним: сначала накричали друг на друга, потом немного помирились. Гюнтер, так его звали, стал уставать. Он сказал, что я похож на Гавроша. И когда он увидел мой рваный ботинок, предложил поменяться с ним. Я согласился. А потом он умер, и я закопал его в той самой воронке. Вот и всё про мои сапоги.
- Ты понимаешь по-немецки?
- Да там и так всё понятно было. Сначала он глаза таращил, орал и плевался. Потом кричал про своего Гитлера и Ленинград. Ну и жесты, имена.
- А у тех немцев форма одинаковая была? - спросил Набатов.
- Нет, немного разная. У Гюнтера покрасивей была. И ещё крестик здесь, - Вовка ткнул себя пальцем в грудь.
- Что? Какой такой крестик?
- Ну, железный такой, награда. Я его не очень-то и рассмотрел.
- А где он сейчас?
- Там, вместе с ним, только уже не на груди. Когда мы ругались с Гюнтером, я сорвал с него этот крестик и бросил в грязь, на самое дно воронки. Говорю, там ему и место.
- Вот как? А ты, случайно, не догадался изъять их документы? - спросил майор.
- Вытащил, а как же, - сказал Вовка. - Документы рыжего я сунул в подсумок с магазинами и вместе с оружием отдал его матросу.
- Фамилию матроса ты, конечно, не помнишь?
- Почему? Помню. Его фамилия Силкин, а старшины - Краско.
- Завидная память. Молодец, - похвалил мальчика Набатов. - А документы второго фашиста...
- У меня дома лежат, - буднично сообщил Вовка.
- Дома?
Глаза начальника отделения расширились.
- Ага, - кивнул паренёк. - Я взял их у немца вместе с письмом, которое он не успел отправить.
- Кому? - всё более удивляясь странностям поведения мальчика, спросил майор.
- Известно кому: своей семье - жене и дочке.
- Зачем?!
- Это его последняя просьба, - пояснил Вовка. - Я пообещал ему дописать в письме, как всё было и где он похоронен. А после войны, если жив буду, отправлю это письмо ему на родину.
- Володька, скажи мне честно, откуда ты такой взялся?
- Из Тубышек я.
- Из Тубышек? - переспросил начальник милиции. Лицо его стало багроветь, и вдруг он захохотал. - Из Тубышек! Это ж надо. Ха-ха-ха.
- Да, из Тубышек, - подтвердил Вовка. - Это деревня такая, от Могилева недалеко.
- Ну, ты парень даёшь! Хотел бы, и я так бесшабашно пожить хоть недельку. Чтобы ни в чём своей душе не перечить. Но, увы, увы. Так, выходит, ты из Белоруссии?
- Да, я белорус.
- А говоришь как русский.