Олег Павлович был в ударе. Вовка, слушая его, мечтательно улыбался.
В это время в мастерскую вошла тётя Клава. Она приветливо кивнула Вовке и, сняв верхнюю одежду, подошла и присела рядом с ним.
И тут Вовка спросил:
- А вот скажите, почему Гитлер так легко захватил всю Европу? Разве у тех стран не было армий, или они все как одна перетрусили?
- Хм. Серьёзный вопрос, - озабоченно качнул головой Олег Павлович. - Армии, конечно, у них были. И достаточно сильные. Это обстоятельство, друг мой, озадачило не только тебя. Ведь Европа всегда отличалась своими достижениями в науке, технике, искусстве и просвещении. И вдруг эта независимая и утончённая дама с доброй дюжиной кавалеров в эскорте падает перед невеждой и дикарём в пыль, точно курица, убегающая от петуха. И безропотно сдаётся ему. Что это? Результат всеобщей паники или успех немецкой дипломатии? Я лично не знаю.
- А я думаю, всё дело в том, - сказал Николай Павлович, - что ни у одного из покорённых фашистами государств не было такой высокой мечты, такой завораживающей идеи, ради которой стоило идти на смерть. А у нас есть.
- Значит, мы победим? - спросил Вовка.
- Даже не сомневайся, дружок, - похлопал его по плечу Николай Павлович. - Скоро это вурдалачье племя свои ядовитые зубы горстями собирать будет. Дай только срок. И у нас с вами нынче одна задача - выстоять. Это наш фронт.
- А ведь, правда, - сказал Вовка, - мы тоже на фронте. Нас бомбят, обстреливают, морят голодом... Только вот нам пока врагу ответить нечем.
- Как это нечем? - рассердился Николай Павлович. - Мы уже отвечаем ему. И знаешь чем? Стойкостью своей. Ты, Вова, должен понять главное: в нынешней ситуации бессильны не мы, а враги. Мы сильнее их самим фактом своего существования. По немецкому радио они часы считают до сдачи Ленинграда. А город вопреки всем их стараниям живёт и трудится. И будет жить! Вот так-то, друзья мои.
- И верно, - откликнулся Вовка. - Считать заморятся! Немцам нашего города никогда не взять.
- А знаете, - сказала тётя Клава, - как-то я стояла в очереди за хлебом, и разговорилась с одной бабушкой. Так вот она рассказала, что перед самой блокадой наши священнослужители с иконой Божьей Матери крестным ходом прошли вокруг всего Ленинграда. И теперь на землю, которую обнесли этой иконой, враг не ступит.
- А я этого не знал, - заметил Николай Павлович. - Вот вам ещё один аргумент в пользу того, что мы выстоим. Ведь мы своим упорством обесцениваем все усилия фашистов, все их заверения взять город. Отстаивая Ленинград, мы спасаем не только его, но и десятки других городов. А то, что мы сейчас голодаем - преходяще. Да. Конечно, они унизили нас голодом. Это факт. Но ничего, придёт время, и мы унизим их своей победой.
- Я это обязательно запомню, - улыбнулся Вовка.
Глава 7. Чарские
Было всего двенадцать часов дня, а Вовка уже шагал из магазина с пайком. Этот магазин значительно дальше от дома, но здесь отпускали продукты сразу два продавца, и поэтому очередь шла чуть быстрее. То, что он стоял в очереди с полшестого и практически окоченел, Вовку не огорчало. Главное, ему удалось получить не только хлеб, но ещё и сахар и, что особенно важно, пакетик яичного порошка взамен мяса за первую декаду ноября. Паёк Вовка нёс под фуфайкой, в специально пришитом для этих целей кармане. Он шёл и предвкушал, как затопит печку, поставит на неё чайник с водой, разделит сахар, потом заварит чай с листом смородины и чабрецом, и станет, непременно обжигаясь, медленно и с наслаждением пить его. Глотнёт пару глотков, возьмёт с блюдца кусочек сахара, оближет его и снова положит. И опять пару глотков сделает, и снова прикоснётся языком к сладкому камушку. Волна мягкого ласкового тепла будет растекаться по телу, а по комнате будет витать острый, прямо-таки весенний запах смородины. Хорошо!
Вовка дошёл до угла, и настроение упало: во всю ширь проезжей части текла вода. А валенки-то у него без галош, придётся обходить. Кварталом ниже - широкий перекрёсток, туда мальчик и направился, - не весь же он залит. И действительно, часть потока пробила себе путь в канализационный сток, а другая часть, заливая снег, скапливалась в огромную лужу.
Тротуары с натоптанными тропами были ещё проходимы, хотя в некоторых местах вода уже подошла к ним вплотную. Вовка, придерживаясь правой рукой за ограду, отделявшую дворы от улицы, решительно пошёл по такой на глазах исчезающей тропке. Надо поторапливаться, иначе замешкаешься, и обходи потом бог знает куда. Ну вот, ещё каких-нибудь десять метров - и можно расслабиться. И тут позади него кто-то протяжно охнул, и сразу же послышался отчётливый всплеск воды. Вовка оглянулся. Женщина, которую он только что видел на углу, стояла на коленях в воде, держа в руке конец оборванной от санок с книгами верёвки.
"Надо помочь", - пронеслось у него в мозгу. Но не успел он сделать и шагу, как она, испугавшись ледяной воды, суетливо поставила левую ногу на носок и попыталась опереться на неё. Однако подняться ей не удалось. Нога резко скользнула назад, и женщина, потеряв опору, упала в лужу всем левым боком.
Вовка заторопился к ней. А пострадавшая, безутешно рыдая, прямо на коленях поползла к пятнистому панцирю тропинки. Мальчик и шедший ему
навстречу мужчина помогли ей подняться. Мужчина участливо посмотрел на пострадавшую. "Извините, - сказал он, - я не знаю, чем ещё могу быть вам полезен?" Обогнул санки и пошёл дальше. Вовка растерянно взглянул на совершенно промокшую женщину: вода тонкими струйками стекала по нижнему краю её плюшевой куртки, сшитым из покрывала шароварам, сочилась из её мгновенно разбухших бурок. А сама женщина, оцепеневшая от случившегося с ней несчастья, прислонилась к каменной ограде и стояла с расширенными от ужаса глазами: очевидно, готовясь к неминуемой смерти.