- Тёть Лиза, подвиньтесь, устал, - заплетающимся языком сказал он.
Женщина сняла ноги с санок. Мальчик сел рядом, стащил с головы шапку.
- Вова, пожалуйста, надень, простудишься, - сказала она.
- У меня, наверное, тепловой удар, - предположил Вовка. - Что-то странное со зрением, даже объяснить не могу.
- Всё равно надень, это опасно, - продолжала настаивать Елизавета.
Мальчик ещё помедлил и подчинился. Он зачерпнул пригоршню снега и окунул в него лицо. Прошло минут десять. Всё это время женщина потирала и пощипывала свои ноги. Наконец, она неуверенно поднялась, сунула Вовке узелок в руки, взяла верёвку, еле слышно сказала ему: "Держись" и, чуть ли не падая вперёд, потащила за собой санки.
Через квартал она оступилась на левую ногу и упала в глубокий рыхлый снег. Елизавета несколько раз пыталась подняться, но все её барахтанья ни к чему не приводили. И тогда Вовка слез с санок и помог ей сесть на край плотно утоптанной тропы.
- Тёть Лиза, вы лучше на санки пересядьте, - предложил ей Вовка. - Давайте помогу.
- Сейчас, дай отдышаться, - взмолилась она.
И, взяв с санок узелок, стала рассовывать продукты по карманам. Вовка устало опустился на санки. И тут где-то в середине квартала, в сторону которого они были обращены лицом, раздался мощный взрыв. Мальчик и женщина вздрогнули. Через минуту последовал второй взрыв и опять в том же квартале, только правее и ближе.
- Как картошку садит, - заметил Вовка. - И вся крупная, одна в одну: двести сорокового калибра.
Женщина стала беспокойно озираться. Третий снаряд взорвался во дворе дома, стоящего прямо у них за спинами. Земля нервно вздрогнула. Оконные стёкла хрустально охнули и, коротко отзвенев, осыпались.
- Вот гад! Кучно бьёт, - оглянулся Вовка. - Да он, скорей всего, и прицела не меняет.
Мальчик покосился на женщину и вдруг увидел, как она торопливо рвёт зубами выменянный ею хлеб.
- Стойте! - гневно закричал Вовка. - Нельзя!
- Так ведь всё равно убьют! - давясь хлебом, лихорадочно крикнула она.
- А если нет? - как можно более спокойно спросил мальчик.
- Я же знаю: убьют меня, убьют, убьют! - с неожиданной дикой страстью исступлённо твердила она.
- Не убьют! - повысил голос Вовка. - А вот ваша дочь... наверное, умрёт.
Елизавета поражённо замерла. Потом, ни на миг не отрывая взгляда от растерзанного ею куска хлеба, она медленно опустила руку.
- Боже... Что я натворила? - прошептала она. И, словно отрекаясь от содеянного, отрицательно покачала головой. - Я... я сумасшедшая.
- Глупости, - всё тем же спокойным тоном сказал Вовка. - Вы просто испугались.
- Да? - с надеждой спросила Елизавета.
- Конечно, - подтвердил мальчик. - У всякого могут сдать нервы. До дома-то ещё далеко?
За их спинами, но уже на большем удалении, раздался новый взрыв. Они вздрогнули и внимательно посмотрели в лицо друг другу.
- Нет... До угла и чуть наискосок, - ответила она. И, словно стараясь убедить его, нетвёрдо добавила: - А Валечке я умереть не дам.
- Да уж наверно, - ободрил её мальчик. - Теперь у вас найдётся, чем подкормить её.
Женщина успокоилась. Она тщательно подобрала крошки и, прежде чем спрятать хлеб, отковырнула от него корочку граммов на тридцать. Затем Елизавета с помощью Вовки выбралась на тропу, взяла мальчика за плечо и сказала ему:
- Вова, ты очень надёжный человек. Спасибо тебе.
И протянула ему корочку хлеба. Мальчик сжал губы и сглотнул слюну.
- Не надо, - отказался он. - Несите дочке.
- Ты за меня не тревожься, - успокоила его Елизавета. - С этого куска я больше ни крошечки не возьму. Пусть меня теперь хоть на клочья снарядом разорвёт. А без тебя, наверное, я и продуктов бы не добыла и даже вернуться не смогла бы. А теперь смогу. Возьми, пожалуйста.
- Ладно, - согласился Вовка. И, чтобы не искушать Елизавету, положил корочку в карман.
До угла они дошли вместе. Перед тем как попрощаться, Елизавета стала объяснять ему, где они с дочкой живут, чтобы при случае он мог найти их. Она повторила адрес ещё раз. Вовка до звона в ушах силился услышать то, что она говорила ему, но уже ничего не соображал. Он думал... о хлебной корочке. О том, что хорошо бы подержать её на горячей печке, тогда бы у этой корочки пробудился затаившийся в ней хлебный дух. Но ведь до печки ещё добраться надо. А терпеть - уже никаких сил нет.
- Ты всё запомнил, Вова? - как сквозь вату донеслось до него.
- Всё, тётя Лиза, - подтвердил он.
- Ну, до свиданья, - махнула она рукой.
- До свиданья, - ответил Вовка. И, сделав первый шаг в направлении своего дома, сунул руку в карман за корочкой.
А вечером у Вовки начался жар. Сначала он этого даже не понял. Просто вдруг стало жарко, невозможно жарко. Повсюду. И под одеялом, и в комнате. Ему показалось, что тётя переложила в печку дров, отсюда и все неудобства. Он дважды вставал и умывался. И лишь к утру почувствовал, как голова наливается свинцовой тяжестью, а тело время от времени покрывается липким потом. Стало понятно, что он всё-таки простудился.