– И чем же?
– Ему будет наследовать его сын, Всеволод. Что в корне попирает лествичное право, и лишний раз укрепляет лествичное. Как и то, что почитай на всех княжеских столах сидят уже дети тех, кому те вотчины были определены на киевском съезде Мономаха. Чем чаще будет происходить смена поколений, тем сильнее будет укореняться отченное право. Опять же, Ростислав поддержит своего внучатого племянника и поможет ему укорениться на великом княжении.
– Но что делать с заставой?
– А что тут делать. Придется одалживаться у тебя.
– Почему одалживаться? – возмутился Данила. – Это я тебе должен до скончания своего века.
– Я так не считаю. Верну все, да еще и с ростом. Банк-то в Лукомле имеется?
– Стольный град. Как не быть.
– Вот и ладно. А то возить с собой столько серебра, руки отвалятся. И да, позволишь воспользоваться твоей стекольной мастерской? Только так, чтобы никого рядом. Сам потрудиться хочу.
– Никак удумал чего, Михайло Романович.
– Есть одна задумка. Проверить нужно, что из этого выйдет.
– Уверен, что все получится. Не помню я, чтобы то, за что брался ты, не приносило успеха.
– Есть такое дело, – не стал возражать Михаил, но уточнил, – только не всегда оно выходит сразу и гладко.
Часы это конечно хорошо. Но признаться, ставку на свое будущее благосостояние в этом мире он сделал на банальное зеркало. Ну как банальное. Сейчас и здесь, этот товар будет на вес золота, и тут никакой фигуры речи. А то может и куда дороже. Причем товар будет востребован далеко не только у ромеев, но и у арабов.
Сомнительно конечно, что у него получится добиться качества венецианских мастеров. Но даже если и нет, отличие от зеркал из полированного металла будет настолько разительным, что успех гарантирован. Первые образцы зеркал в истории его мира были кривыми. Их получали на вогнутых поверхностях разбитых стеклянных колб. Но даже в этом случае это был дорогой товар.
Михаил уже наладил производство прямых стекол. Причем образцы без воздушных пузырьков у местных мастеров уже преобладали. Если у него получится воссоздать процесс нанесения серебряной амальгамы, то на выходе выйдет прямое зеркало. А это баснословные богатства.
Н-да. И тут впору подумать о собственной безопасности. А ее получится получить в первую очередь секретностью. Или понадобится армия. Так что, чем раньше получит свою вотчину, тем раньше сумеет развернуться. Опять же, речной путь он куда безопасней для транспортировки стеклянной продукции.
Глава 24
Заданным курсом
– Оно тебе надо, Добролюб? – вздернув бровь, спросил Михаил.
– Люба она мне, – дернув щекой, произнес добродушный здоровяк.
– Н-да. Ну ты хотя бы понимаешь, что у нее за прошлое? Сознаешь, что никто ее к тому не принуждал, сама свой путь избрала, не желая горбатиться в поле?
– Тяжко ей было.
– Это она тебе пожалилась?
– Я спросил, она ответила. На судьбинушку не сетовала. Просто сказала как есть, и все. Но то осталось там, в прежней жизни. Теперь она станет жить по иному.
– А ну как встретится кто из ее прежних ухажеров, тогда как? Потащишь на поединок?
– Если не поймет добром, потащу, – буркнул Добролюб.
– Слушай, ну любишь ты ее. Так живите не венчаными. Поди не вы первые, не вы последние. Сколь таких знаю. И уж тем паче среди вдовых, – попробовал Романов зайти с другой стороны.
– Не хочу по воровски. И ублюдков плодить не желаю. Дети должны расти при отце.
Вообще-то не сказать, что Михаил был реально против этого брака. Ксению как своего помощника в специфических делах он потерял еще до того как рядом с ней оказался Добролюб. Выполняя свое обещание, он решил начать устраивать ее жизнь.
Но одно дело когда речь идет о том, кто не знавал ее прежде, и почитает за честную вдову. И совсем другое когда свататься решил тот, кто не просто знает об этом, но еще и дружен с прежними ее полюбовниками. Поэтому этот богатырь должен точно сознавать, всю значимость своего шага. Между прочим, они Романову оба не безразличны.
– Ну, что я могу сказать. Коли все понимаешь, так и поступай как решил. Я-то тут при чем? – наконец пожал плечами Михаил.
– При том, что она почитает тебя за названного старшего брата… – угрюмо произнес Добролюб играя желваками, от чего окладистая борода пришла в движение.
– Ты злость свою попридержи, друже. Сестра она моя. С той поры, как от неминуемой смерти спасла и выходила. И это не простые слова. Я за ней большое приданое дам. Полученную тобой плату за год вперед с тебя не стребую. Захотите устроиться на особицу, так тому и быть.
– Не желает она от тебя уходить. Да и я не особо, – вздохнул здоровяк.
– Ну, а коли так, то шел бы ты заниматься со своими новиками. Пока дружину не соберем ни о какой свадьбе и думать не смей. Понял ли?
– Понял, – уже спокойно и даже с улыбкой ответил новоявленный десятник.
После чего вышел из палатки, снаружи которой звучали окрики, брань, болезненные вскрики да вздохи. И все это под нескончаемый перестук учебного деревянного оружия. Десятники и не думали делать новикам какие-либо поблажки. Им с ними в степи стоять против ватаг кочевников злых в драке и охочих до добычи…
Горазд, Зван, Добролюб и Ждан нашли Михаила в Пограничном. Причем особо искать им не пришлось. Да и не таился Романов. Вот как вернулся в начале марта из Озерска, так на следующий день подле ограды и увидел эту четверку.
Признаться поначалу он подумал, что разборок не избежать. Но как выяснилось, бывшие соратники прибыли чтобы окончательно примириться. Не иначе как на них произвело впечатление то, как он с ними поступил на дороге. И случилось это как нельзя кстати.
На обратном пути Романов завернул в Переяславль, чтобы продемонстрировать свою состоятельность, и готовность вступить во владение заставой с прилагавшейся к ней вотчиной. Ростислав остался верен своему слову. Пришлось обождать малость, пока получили подтверждение из Лукомля о наличии средств на банковском счету. Но это была единственная загвоздка.
Князь Всеволодов с пониманием отнесся к просьбе Михаила об отсрочке по вступлению во владение, пока не наберет потребное количество воев и холопов. Ведь земля только тогда чего-то стоит, когда на ней живут люди. Правда при условии, что Романов сам станет содержать гарнизон в настоящее время несущий службу на заставе. С чем тот согласился. Тем более, что там квартировала полусотня надельников, обходившихся вчетверо дешевле обычных дружинников.
Однако, вместо набора воев и выкупа холопов, Романов сразу же засобирался в Царьград. Так-то он однозначно не решился бы на одиночное путешествие. Но отчего бы и нет, коли в попутчиках у него пятеро опытных воев.
Никакой ошибки. Именно, что пятеро. Пятым, или все же первым, оказался Еремей, которого порекомендовал Данила. Парень был сыном одного из его ближников, прошедший отличную выучку особой сотни. Ну и кроме того, имевший подготовку по линии тайных дел.
Вообще-то Михаил не отказался бы еще и от Ильи, внука Бориса, прежнего главы безопасности Пограничного и соратника самого Романова. Только Строев лишь развел руками. Нельзя его забирать у Архипа. Тот у него за правую руку. Опора и надежа. Федор же все ближе и ближе к краю.
Впрочем, в путь они все одно отправились впятером. Еремея Михаил оставил в Пограничном заниматься набором кандидатов в дружину, и выкупом семей холопов. Как ни крути, а к концу весны, началу лета нужно занимать вотчину. Вечно там княжьи вои сидеть не будут.
Опять же, кому доверить это дело, как не разбирающегося в людях безопасника. Уж в чем, в чем, а в том, что у него за плечами хорошая школа Михаил не сомневался. Как в прочем и в том, что тот будет присматривать за самим боярином. Если это не так, то Романов сильно разочаруется в Строеве…
Работа в мастерской Данилы увенчалась успехом. Первый блин не вышел комом. Как и последующие пять. Стандарт на полотна стекол введенный еще Михаилом был полметра на метр. Таковых придерживались на Руси до сих пор. К слову товар возили даже в Византию. Правда из-за плохой прозрачности он не шел ни в какое сравнение с венецианским.