Доигрался, Стас!
Хотя нет, это еще не все сюрпризы на сегодня.
Выйдя из раздевалки на лестницу, ведущую на другие этажи комплекса, я столкнулся с знакомыми, до боли родным силуэтом, облаченным далеко не в спортивную одежду: сапоги на каблуках, пальто до колен. Не по ситуации одета, но, видимо, она сюда пришла не за тем, чтобы подтянуть и так стройную и тонкую фигурку. Вика стояла в компании какого-то парня, которого я не узнал со спины, глядя на него своими мраморными, слегка потемневшими глазами презрением и ненавистью. Израненное вчера лицо выглядело практически таким же, как и обычно, а косметика отлично скрывала увечья, полученные во время драки. Кроме одной. На пухлой нижней губе, которая всегда пахла спелой клубникой. Наверное, во мне бы ударила ревность, как вначале недели, однако голова моя была поглощена другим. Словами, которые услышал сегодня утром от ненавистной женщины:
«Сегодня вы увидите ее в последний раз и, если ваши отношения не изменятся, то вряд ли следующая встреча состоится»
Она не врала…
Значит, моя малышка и правда в опасности…
— Я не отпущу, пока ты не ответишь на мой вопрос, — эти слова, сказанные далеким от дружелюбия тоном, прозвучали через толщу моих размышлений, возвращая в реальность. Они не заметили меня, стоя где-то посередине лестницы, однако я видел, что моей девочке, которой грозит опасность, нужна помощь. Моя помощь, а не чья-либо другая.
— Что здесь происходит? — грозным, все еще злым голосом, поинтересовался я, слыша, как эхом мой вопрос разнесся по лестничной площадке. Наверное, получилось грозно, но мне на это насрать. На меня посмотрели две пары испуганных глаз, причем одна из них смотрела с неприязнью, а вторая — с облегчением. Я даже издалека заслышал, как моя малышка облегченно выдохнула, завидев меня на лестнице. Жаль, что я при виде ее не могу сделать то же самое, скорее наоборот — забеспокоиться еще больше, вспоминая сегодняшнее утро и цель визита в спортзал.
Парня я узнал практически сразу — Антон Ларин из класса Ольги Павловны и, кажется, бывший ухажер моей малышки. Так вот к кому она пришла такая наряженная и красивая? Хотя, учитывая нескрываемую неприязнь, вряд ли стала бы тратить силы на этого пацана. И правильно. Иначе я бы сам объяснил, что к чужим девушкам лучше не притрагиваться, несмотря на нашу разлуку.
— Ларин, оставь нас с Сафроновой наедине, — почувствовав, как Вика немой мольбой просила меня о помощи, приказал я таким же стальным голосом, не меняя тональности. На самом деле я предполагал, что он напетушится, как любят это делать подростки с маленьким членом и большим самомнением, однако парень послушно разжал пальцы на запястьях моей девочки, костяшки которых все еще краснели после вчерашней стычки с Лазаревой, и спустился вниз, оставляя меня наедине с Викой. Теперь нужно разобраться с другой проблемой по имени «Виктория Сафронова под угрозой» и вернуть ее под родительское крыло так, чтобы она не догадалась о подставе рыжей ведьмы.
— Что ты забыла здесь в такой поздний час? — подойдя ближе к моей девочке, спросил я, внимательно рассматривая ее сверху донизу. Она всегда выглядела прекрасно, даже сейчас, несмотря на синяки и ссадины, была красива, по-женски невинна. Мне так хотелось прижать ее к себе, почувствовать часто бьющееся сердце в хрупкой грудной клетке, но, вспоминая недавние слова исторички, тут же сдержался от нахлынувшего порыва.
Моя малышка молчала, стояла на месте словно статуя, не смея пошевелиться. Ты так рада меня видеть? Поверь, я испытываю обратные эмоции. Хотя, если бы ты сказала мне цель визита в спортзал, который я регулярно посещаю на протяжении нескольких лет, то моя реакция на твое появление, возможно, изменилась бы. Но она не произнесла ни слова и, видимо, отвечать на мой вопрос не собиралась. Если бы Вика хотя бы намеком дала понять, что появилась здесь по собственной инициативе, а не по чьему-то требованию, я бы не переживал так сильно, не придумывал бы воплощение плана, который придется применить. Если бы она не молчала, я бы придумал другой способ защитить ее от рыжей суки.
Но ответа не последовало…
— Пойдем, я подвезу тебя до дома, — кинул я, обойдя свою малышку сбоку и спускаясь вниз по лестнице, надеясь, что она пойдет следом и не станет кобенится. И я оказался прав. Она молча, без всяких пререканий спустилась следом за мной на улицу и села на переднее сидение моей машины, которая уже успела разогреться к нашему приходу.