Через много лет, Надежде казалось, что буря, подобная минувшей, разразилась в её душе, когда она поняла, что собственная красота обречена увянуть в этом скрытом от посторонних глаз уголке, как, когда — то увяла красота тётушки Алёны. Когда она провожала братьев сначала в пансионат, затем в университет, то тешила себя надеждами, что и сама минует кованные ворота, когда придет время. Но стоило Фёдору и Ивану сменить поместье в глуши на столичные огни, как желание последовать за ними возобладало над Надеждой.
— Вот глупости, — встрепенулась тётушка Варвара. — Не замужней девушке и в столицу. Вот, — сказала она, сунув ей в руки потрепанный сборник молитв, — усмири свой дух.
— Не буду, — резко ответила Надежда, сбрасывая книгу с колен. — Это даже не наша вера.
Тётушка Варвара потрясенно смотрела на неё.
— Бог покарает тебя, — выдавила она, поднимая сборник с пурпурного ковра, словно он был самым большим сокровищем в её жизни.
— А Вас боги, — непокорно заявила Надежда и была сбита звонкой пощёчиной.
— Как смеешь ты так своевольно отвечать? — холодно спросила Екатерина Бориславовна. — Тебе всегда позволяли слишком много, но возьми во внимание, что почувствовать боль от розги никогда не поздно.
Ослабшие ноги больше не держали девушку, она опустилась обратно в кресло, держась за пульсирующую щеку. Надежда смотрела на матушку влажными глазами, слёзы унижения и обиды одна за другой, словно жемчужинки срывались с его ресниц. Лицо матушки было хмуро и свои обещания она всегда выполняла. Поэтому Надежда покорно приняла из ее рук пяльце, и низко склонив голову, чтобы не было видно мокрых щек, принялась медленно вышивать.
Единственной отдушиной был Олег, что приезжал, когда в университете наступало время каникул. Тогда он и сестры забирались в самый укромный уголок дома, чтобы избежать гнева старших, и Олег пускался в рассказы о блистающей столице, платьях и украшениях невероятной красоты, о блеске приёмов и весёлых танцах. Надежда и Вера, внимательно слушавшие его, лишь мечтательно вздыхали.
К сожалению, каникулы были слишком быстротечными и вскоре Олегу приходилось возвращаться в университет. А сестры вновь оставались под одной крыше с консерваторами и бедной тётушкой Алёной. Но вскоре представился шанс блеснуть. И Надежда, словно ощутила сквозняк в закупоренной комнате.
Фёдор решил жениться, значит быть свадьбе, а если быть свадьбе, то обязательно и танцам. Не зря их всё же учили танцевать. Надежда и Вера попросили Олега прислать из Царь — Града самой добротной и красивой ткани. Тот исполнил их просьбу наилучшим образом. Прислал не только заграничной легкой ткани, кружев, лент, бантов и бусин, но и журнал моды в придачу, чтобы их платья соответствовали столичному стилю.
Вера бережно перелистывала странички, едва касаясь их нежными пальчиками, словно в её руках было настоящее сокровище. Такой счастливой, Надежда Веру ещё не видела. Сестра мерила, кроила, шила с утра до вечера, не чувствуя усталости и с неохотой отвлекаясь на приемы пищи и сон.
Надежду же больше заботили украшения. И она проводила дни за копанием в матушкиной шкатулке, представляя грядущий бал. Девушка была обучена этикету, танцем, а главное умению держать язык за зубами. В свои года она ещё ни разу не была на балу, хотя возраст уже поджимал, и пора было определиться со спутником жизни.
Но видные и не очень женихи старого дворянства получали неизменный отказ. Согласиться на предложение такого — значит запереть себя в подобной Сиреневому Саду клетке. Надежда совершенно не желала прожить жизнь, как тётушка Алёна, чувствуя, как проходят мимо лучшие годы и вянет красота.
Надежде напротив, хотелось ощутить всю прелесть бытия. Она мечтала тонуть в огнях той столицы, про которую тихими вечерами рассказывал сёстрам Олег. Мыслила броситься в пучину салонов, званных вечеров, балов и танцев, от которых кружилась бы голова. Но за окном таяли белые остатки зимы, а ветер колыхал голые ветви с набухшими почками.
Сёстрам казалось, что прошла вечность, прежде, чем они миновали кованные ворота усадьбы, сидя в карете. Все Орловы, кроме Петра и тётушки Варвары, покинули свой дом, чтобы увидеть свадьбу Фёдора. На нежелание Петра ехать, Надежда только зло хмыкнула. Ему были открыты все пути, но он продолжал сидеть в подвале среди склянок и трав.
— Ну и ладно, — бросила она, когда брат заявил о своих намерениях. — Лошадям будет легче везти карету.
Первая половина свадебного дня была откровенно говоря скучной. Надежда не видела никакого смысла в этих странных, чуждых им обрядах. За то вечер… Стоило перешагнуть порог бальной залы в доме Дольских, как Надежда поняла, что работа Веры была проделана не зря.