— Вам очень идет этот кулон, — уронил Горячев, стараясь плавно кружить Надежду в танце, что выходило не очень удачно.
Но она была рада и этим неумелым попыткам привлечь её внимание. Всё же он поддался девичьему очарованию. Надежда почувствовала, как легко теперь она может дышать и чуть выше подняла голову.
— Это потому что он является Вашим подарком, — девушка кокетливо взмахнув ресницами.
Горячев слабо улыбнулся.
— Ох, Вы достойны большего, — природная скромность не давала ему в полной мере осознать своих достижений.
— Для меня нет ничего милее на свете, чем украшения, сделанные Вашими руками, — ласково произнесла она, заглядывая в его карии глаза.
И тут Горячев сбился с шага, из-за чего они чуть не столкнулись с рядом вальсирующей парой. Надежда почувствовала, как жар бросился ей в лицо. Сколько людей заметили эту оплошность? Наверняка все недоброжелательницы уже зашептались между собой, прикрывая веерами живо двигающиеся рты. Но что беспокоило Надежду гораздо больше чужого злорадства, так это поведение Горячева. Неужели она смутила его своими резкими действиями?
Но тот вдруг выпрямился и даже казалось повел её в танце более уверенно.
— Я буду самым счастливым человеком под этим небом, если вы будите носить лишь подаренные мной украшения.
Танец закончился, и прежде, чем оркестр заиграл следующую мелодию, Надежда ответила реверансом на поклон Горячева и поспешила скрыться. Веер из пушистых перьев скрыл торжествующую улыбку. Ключ к свободе был почти у неё в кармане.
После этого дня Анастасия покинула дом Орловых, оставив там только своего младшего брата. Но это мало что изменило в их обычном укладе жизни. Горячев же напротив стал часто посещать Сиреневый Сад. В каждый свой визит он преподносил Надежде всё новые и новые подарки, а та с благосклонностью их принимала.
Вскоре он так намозолил глаза всем обитателям усадьбы, что даже Пётр, который выступал против разделения семьи, раздраженно воскликнул:
— Когда же он наконец попросит твоей руки и забудет дорогу в наш дом?!
— Потерпи, — примирительно сказала Надежда, наблюдая, как дворовая вышивает узор из золотой нити на шелковом платке. — Я чувствую, что это разрешиться совсем скоро.
Пётр нахмурился и плотнее сжал губы.
— Ведешь себя как…
— Как кто? — вскинулась Надежда, готовая дать брату отпор.
Но Пётр только порывисто вздохнул и вышел из комнаты так и не договорив.
Как Надежда и предполагала Горячев был в полном восторге от её подарка. Она вручила ему расшитый платок со словами:
— Это малое, чем я могу отплатить за Ваши изумительные дары. Примите, я день и ночь просиживала за пяльцем.
Горячев с таким благоговение принимал платок, словно само божество вложило величайший дар ему в руки.
После этой встречи Надежда окончательно убедилась, что её замысел удался. Ключ от вожделенной свободы был у неё в руках, всё что оставалось, это открыть замок.
— Хорошо ли ты подумала? — спросил Олег.
Мрак комнатки, что находилась в северном флигеле особняка, пыталась рассеять одинокая свеча. За окном плыли облака, забегая на яркий лунный шар.
— Лучше, чем ты думаешь, — ответила Надежда.
— Мне, кажется, ты слишком торопишься, — вздохнул Олег. — Думаю, стоит подождать ещё немного. У него все-таки есть ребенок. Нужен ли тебе подобный груз?
— А что ребенок? Как-то же он жил до этого без матери, и дальше проживет. В его распоряжении множество нянек и прислуги, готовых за рубль утереть ему нос.
— Но этот ребенок главный наследник дела своего отца. Твои дети могут остаться ни с чем.
Надежда рассмеялась, но Олег шикнул, приложив палец к губам, и она закрыла рот руками.
— Если у нас с Горячевым и будут дети, да не приведи Род, — насмешливо произнесла она, — то ни ювелирные мастерские, ни магазины им будут не нужны. Они ничего не стоят против местечка под крылом императора.
Олег фыркнул, заставив сестру нахмуриться.
— Они не будут считаться прямыми наследниками, а значит и всех привилегий им не видать, — вдруг он откинул всю свою насмешливость и серьезно сказал. — По мне уж лучше ювелирная мастерская с мелкими иллюзиями, чем родство с начальниками Тайной Канцелярии.
— Все равно я не собираюсь заводить детей, так к чему этот разговор? — отмахнулась она. — Прекрати уже со мной спорить, и выполни наконец мою просьбу. Разве я многого у тебя прошу?