Полумрак детской выцепил из памяти давно похороненные там силуэты вечеров, когда она, будучи малышкой засыпала под звук мужских голосов, которые спорили, смеялись, шёпотом решали важные вопросы. С тех пор от графа Краевского и герцога Горнилова остались только расплывчатые образы.
Вот из чего состоит наша жизнь, думала Надежда, что мы сделали, что оставим после себя. Я ничего не хочу оставлять, хочу забрать всю жизнь себе. Испить эту чашу игристого вина до последней капли и ни о чем не сожалеть.
Надежда опустила взгляд на уснувшего Максимилиана. Поступлю также, как князь Горнилов, решилось ей, останусь искоркой в чужом прошлом, яркой и блестящей. Надежде больше нечего было желать, у неё имелось всё что нужно: дом в Юстинии, приличный капитал, боготворящий её супруг, прелестный пасынок, и сплоченная семья. Она была уверена, что проживет отведенное ей время в своё удовольствие.
Следующим утром о минувшей непогоде напоминали только лужи на мостовой, в которых отражался пламенный шар. День обещал быть на редкость солнечным и хорошим. Подаренное мужем колье из грушевидных алмазов только подтвердило это.
— Давно ты мне ничего не дарил, — вместо благодарности вырвалось у Надежды. — Как же вовремя, мне как раз доставили то платье из пурпурного атласа. Это ожерелье прекрасно подойдет к нему.
— Ты можешь надеть их в эти выходные на день рождения герцогини Курасовой.
— Дважды надеть одно и тоже платье? — изумилась Надежда.
— Почему дважды одно и тоже? — спросил Сергей. — Разве ты куда — то собираешься?
— Сегодня вечером я обещала быть в салоне княгини Рябцовой, — ответила она, перебирая ожерелье между пальцами.
Слова возражения почти сорвались с губ Сергея, но в последний момент он сомкнул их в тонкую линию.
С нарядом Надежда не прогадала. Колье и платье были, словно созданы друг для друга.
— Как же супруг любит Вас, — заметила княгиня Рябцова, и Надежда не без удовольствия приметила завистливые искорки в глубине её тусклых глаз. — Ну, просто не перестает Вас баловать.
— Да, — гордо согласилась Надежда. — Он у меня из тех мужчин, которые готовы бросить к ногам любимой женщины весь мир.
Аханья и оханья пронеслись над женским кругом, собравшимся в желтой гостиной дома Рябцовых.
— А Вы слышали? — вдруг начала баронесса, невольно заставив Надежду напрячься. — Говорят, что Ион Пунцов и Тимофей Белов хотят стреляться.
Дородная дама, имя которой Надежда уже успела забыть, презрительно хмыкнула:
— Милочка, они уже давно совершили задуманное. Ещё в прошлый понедельник.
Надежда выдохнула. Она и сама не заметила, как задержала дыхания. На её радость тема о колдунах в Ромарии забылась окончательно.
— Ах, бедная княгиня Белова, — жалостливо вздохнула Елизавета Нагаева. — Тимофей был её единственным сыном. Говорят, он умер прямо на руках матери.
Надежда покачала головой, словно это и впрямь её волновало:
— В чем же причина?
— Любовь, — презрительно хмыкнула дородная дама.
— Все по молодости совершают глупости из — за любви, — мягко сказала княгиня, устремив взгляд в никуда, словно вспомнила, что-то из своей далекой юности. — А ведь мой внук учился с ними.
— Вот так маленькая глупость, — нахмурилась дородная дама. — Это глупость стоила жизни двум молодым юношам.
— А ведь их почти помирили, — заметила сударыня с изумрудной подвеской.
— Кто же вмешался в их спор? — спросила сударыня Нагаева.
Воцарилась тишина, по-видимому все были в неведении и сами хотели бы вызнать.
— Кто бы это ни был, у этого человека гнилая душа, — заметила Надежда, которая с ужасом могла представить чувства матери, потерявшей своего единственного ребенка.
На этом разговор о любовной дуэли прекратился. И с чувством выполненного долга сударыни перешли к обсуждению нового веяния в моде — открытых плечах, и обрушенном мосте через Широкий канал.
Посреди ночи Надежду разбудило чувство тревоги. В комнате стояла тишина, в камине тлели угли, отдавая последние крупицы жара. За окном тучи набегали на убывающую луну.
Она потянулась за фамильными часами, которые всегда имела под рукой. На ощупь они были теплыми, словно в них хранилась искорка. Спросонья Надежда не обратила бы на это внимание, если бы не свет фонаря, который проникал в спальню через щель между портьерами. Он падал аккурат на строчку под крышкой часов, которую предыдущим вечером Надежда не наблюдала.