И она решила ещё немного задержаться в родовом поместье, подождать пока восстановятся нервы. Пусть она и понимала, что в столице её супруг причиняет Владимиру неудобство своей докучливостью, но ехать никуда не собиралась. В конце августа старший брат привёз домой Ивана. Бледного и мучимого бронхитом.
А буквально на следующее утро в их двери постучалось новое горе и пришлось хоронить сначала Владимира, а следом Фёдора. Горькое чувство потери и гнев на виновников разрывала ей душу на части, а страшные предположения тётушки Антонины только злили ещё больше. Во всем мире не найдется человека, который бы рискнул проклясть Орловых.
— Проклятие? — побледнела Клара, и многие испугались, что она вот — вот лишится чувств.
— Не слушай, — попытался успокоить невестку Олег. — Тётушка просто наслушалась историй о злых колдунах, не стоит расценивать её слова всерьез.
Антонина Бориславовна поняла, что сболтнула лишнего и прикрыла рот рукой.
— Это сделали люди, — твёрдо сказал Алексей, и угрожающе добавил. — И мы их найдем.
Послышались глухие раскаты грома.
Немного успокоившись, Надежда сказала:
— Нечего тут оставаться. Пойдем к Любочке, — и подхватив Клару под руку, она повела её вверх по лестнице.
— Как же вы с ними поступите? — услышала Надежда шёпот Дария Кириваткина, обращенный к Олегу, но нужно было идти дальше и остального она не разобрала.
Надежда не вышла проводить гостей, Вера и Олег сами должны были с этим справиться. Она пыталась всячески отвлечь Клару от плохих мыслей и не спускала Любочку с рук, хотя у самой в груди зияла черная дыра. За короткий срок Надежда успела лишиться родителей и двух братьев.
Она наблюдала, как Любочка пытается попробовать её руку в минетке из черного кружева на вкус, и не могла найти себе места, хоть внешне старалась оставаться спокойной. Вот почему не стоит сочетать себя узами брака с непосвященными. И что же теперь с ними делать? Куда девать? Как позаботиться?
В дверь робко постучались, и в комнату заглянула Вера.
— Надя, — позвала она и сестра всё поняла.
Гости покинули дом и на сегодня осталось решить самый сложный вопрос. Она передала, так и не обслюнявившую её руку, Любочку Кларе, которая не переставала тихо плакать и вышла.
Всё семейство уже собралось в зеленой гостиной. Круг скорбных и усталых лиц. Она отлично вошла в него. Пути было только два, но сделать выбор от этого было ещё сложнее.
— Давайте просто оставим её здесь, — жалостливо сказал дядюшка Лев, словно речь было о бродячем животном. — Не возвращаться же ей в родительский дом. Что о нас скажут люди?
— Это конечно верно, верно… — покивала головой тётушка Варвара. — Она божье дитя, но всё же… Только Бог знает до чего она может нас довести.
— Вы предлагаете выгнать девочку на улицу? — поразилась тётушка Алёна. — Или ославить имя Орловых на всю Империю? Фёдор уже ввёл её в нашу семью.
— Конечно нет, — начала открещиваться тётушка Варвара.
— Я против нахождения в нашем доме непосвященной купчихи, — резко высказался Пётр. — Она нарушит весь наш уклад. Оставим только ребёнка.
— Что ты такое говоришь? — нахмурилась тётушка Мария. — Оторвать дитя от материнской груди. Да, что за мерзавцем нужно быть?
— Думаете её все же будут искать? — спросила Вера, породив гробовую тишину.
— Верочка, — пораженно выдохнул дядюшка Лев. — Как подобное пришло тебе в голову?
— Ум… — замялась она. — Матушка всегда говорила, что иметь дела с мертвыми гораздо легче, чем с живыми.
— Матушка была некромантом, — тяжело вздохнул Константин. — Она вкладывала в эти слова совсем другой смысл.
Вера ахнула и пристыженно притихла.
— Стоит применить к ней жесткие меры только после того, как она решит пойти против нас, — сказал Пётр.
— Нужно поскорее, что-то решать, — Олег сверился с карманными часами. — Не будем же мы вести дискуссию до самой ночи.
— Давайте оставим, — почти умоляюще произнесла тётушка Алёна.
— А как только Клара пообвыкнет, то мы сможем всё ей рассказать, — поддержала её Надежда.
— Любочка одна из нас, — добавила тётушка Мария. — Мать никогда не навредит своему ребенку. Я сама всё ей объясню, как только волнения улягутся.
— Это имеет смысл, — кивнул Олег.
И даже Пётр, что яро был против, задумчиво закусил губу.