— Это нужно отметить, — замелил Олег, когда выставка подошла к концу.
— Определенно, — кивнул Александр, что означало — никаких публичных домов и поведения, которое может их скомпрометировать.
Олег покивал, но вид все же принял не довольный.
— Отправимся в «Тихий Дом», — предложил Александр. — Нужно отметить твой успех и скорый отъезд.
Иван не разозлился и не впал в отчаяние. С того самого дня, как Александр поставил его перед фактом, он обдумывал это и в итоге решил отправиться на восток в провинциальный городок Цапелево, который славился своим фарфором. Возможно он сможет расписывать вазы и тарелки, и отец сгорит со стыда, узнав, чем занимается его сын, отпрыск графского рода.
— Дай ему хоть немного насладиться славой, — цыкнул Олег, словно это его брат гнал из столицы.
— Думаю, — с нажимом сказал Александр, что означало: пора замолчать и со всем соглашаться, — пяти дней тебе будет достаточно.
Не терпящий возражений взгляд устремился на Ивана, и тот кивнул, не желая разводить ссору в такой прекрасный вечер.
— На улице прохладно, пойдемте в трактир, — сказал он.
Возможно, тогда им уже стоило разойтись, так как прежняя атмосфера торжества была потеряна. Её место заняли напряжение, тоска и отстраненность. Говорили мало, в основном диалог пытался начать Александр, но тот быстро затухал, без подбрасывания в него дров другими участниками. И вот, немного выпив и перекусив братья всё же расстались.
Выставка официально завершилась только, когда в город пришли первые вестники осени — дождь и северный ветер. Иван больше её не посещал, боясь опять встретиться с оболочкой Потакова и вновь испытать вкус разочарования. Изо дня в день Иван вновь привыкал писать картины без солнечной пыли, но выходило не очень. Они выглядели более тускло, чем их предшественники, и не притягивали внимания. Но спрос на них всё ещё имелся.
Чем ближе был день закрытия выставки, тем больше времени Иван просиживал за мольбертом, иногда затягивая это занятие до глубокой ночи, что раньше позволить себе не мог. Словно увидев загроможденную исписанными холстами квартиру, Александр изменит свое решение и позволит младшему брату остаться в столице. Но всё это было самообманом, и только злило кухарку, которая из — за нехватки места с трудом могла накрыть на стол. Тогда, Иван ещё не знал, как горько пожалеет о том, что не переехал на восток раньше.
Картины Ивану доставили, через два дня после окончания выставки, а вместе с ними и письмо от неизвестного отправителя.
— Оно пришло в художественный салон, — ответил на все распросы посыльный.
Иван ничуть не удивился. В последнее время ему часто присылали письма, особенно в места, где он выставлял свои работы на продажу, реже на личный адрес (его знали только завсегдатае заказчики). Иван читал из них лишь те, которые были делового характера или пришли от кого — то из родственников. Все остальные конверты отправлялись в горнило печи (исключением являлось старое дворянство).
Только благодаря небесному провидению, он не сжёг эту злополучную весточку.
Послание было сухим и кратким, как и подобает угрозе. От прочитанного у Ивана на мгновение потемнело в глазах. Аккуратным подчерком, на грубой бумаге было выведено:
Найдите 10 000 рублей, если не хотите посетит площадь Свободы, как преступник.
Как? Когда? Где Иван оступился? Теперь он понимал переживания Александра и был готов согласиться со всеми его условиями. Но время было упущено. Никакой переезд не спасёт положения. Ему подумалось, какого будет Александру вести дело собственного брата, и холодный под проступил на висках.
Вина огромным грузом легла на душу, не давая спокойно вздохнуть. Отчаяние непременно бы захлестнуло его с головой, если бы это предупреждение не поступило к нему с целью шантажа. Но и с этой стороны подступиться к проблеме было не легче. Откуда он возьмет столько денег? Но даже, если предположить, что подобная сумма всё же найдется, то кому её передать? Оставалось лишь ждать, что шантажист вновь напишет ему.
Иван окинул взглядом, заставленную холстами мастерскую. И всё пустил с молотка на публичных торгах. Но получил около шести тысяч рублей и ещё большее разочарования. Полгода назад, когда никто не знал Ивана, ему приходилось чуть ли не вымаливать, чтобы художественные салоны брали его картины на реализацию, а сейчас люди буквально готовы убить друг друга, за его творения. Они даже не смотрели на саму картину, а сразу начинали выкрикивать суммы. Они покупали не произведения искусства, и восхищались не мастерством Ивана. Они покупали его фамилию, его имя, его лицо. Они покупали его положение в обществе, свято веря в то, что, совершая это они делаются ближе к начальнику Тайной Канцелярии.