И вновь мужчину ждала тревожная и бессонная ночь, наградой за которую стало одобрение мошенника. Он писал, что может ещё немного подождать. Вот только Иван был не уверен, что ждать ему действительно придется «немного». Он пытался продать свои картины всеми мыслимыми и не мыслимыми способами. Но выходило не очень. К тому же стало известно, что Надежда выходит замуж. У Ивана не было денег, чтобы подарить ей дорогую и помпезную вещь, как она любит, и он решил сделать дорогой в духовном плане подарок.
Он нарисовал Сиреневый Сад. Высокое небо поднималось над играющей бликами прохладой озера и круглой беседкой, в тени которой можно было укрыться жарким летним днём. Повсюду свисали былые гроздья сирени, и если в твоём сердце запечатлелся этот уголок, то можно почувствовать легкий плывущий аромат сирени.
Иван облегченно выдохнул, когда эта картина понравилась Надежде и она обещала повесить её на самом видном месте в новом доме.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила его матушка, с которой он увиделся спустя долгое время. — Ты так худ и бледен. Не болен ли?
— Со мной всё в порядке. Правда, — Иван растянул тонкие губы в нежной улыбке.
Трепет наполнил его сердце. Спустя долгое время большая часть Орловых собралась в одном месте.
— Иногда я слишком увлекаюсь написанием картин, и совершенно забываю о времени, — с его губ лилась медовая для материнского сердца ложь.
За её спиной мелькал Фёдор, обещая брату жаркие разборки.
— Я готовлю нечто масштабное и невообразимое, — соврал он ему и на душе стало тяжелее. — Не хочу, чтобы ты узрел мои труды раньше времени.
Фёдор сомневался всего мгновение, но все же решил, что это похоже на брата и хмыкнул:
— Ты мог оповестить меня раньше, чтобы не затевать обид.
— Прости меня, если сможешь, — улыбнулся Иван, видя, что брат больше не сердится.
— Да, чего уж там. Раз не пускаешь меня на порог, то приходи хотя бы сам. Клара будет рада тебя видеть. Это дарует ей немного спокойствия. Её страшит разрешения от бремени, — доверительно сообщил Фёдор.
— Если представится случай, то непременно навещу вас.
Но этого не случилось.
Иван бы непременно сдержал своё обещание, но поиски денег, утянули его с головой. Он ужимался в своих нуждах как мог, продал стол и самовар, рисовал на заказ по грошовой цене и едва ли его существование было похоже на человеческое, скорее бледная тень восстала из могилы и скитается по Царь — Граду, ошибочно принимая себя за живого.
Иногда, хозяин дома говорил ему о визитах Олега или Фёдора. Но к большому облегчению, те никак не могли застать брата дома. На приходящие от них записки, приглашения и письма, он пытался отвечать непринужденно и постоянно ссылался на большую занятость. Иван не хотел, чтобы они видели его таким слабым и немощным.
Он чувствовал, как по утру тяжело поднимаются веки и холодеют все члены. Прежде, твердый мазок пропал и теперь кисть дрожала в его руках. А когда под конец зимы он принял решение продать печь (с надеждой, что так скорее сможет прекратить свои муки), и вовсе подхватил какую — то заразу. Она раздирала легкие на части, словно острые иглы крутил не прекращающийся вихрь, и те вонзались в его грудь изнутри.
Пришлось потратиться на какой — то порошок, посоветованный лекарем. К Золотаревым он не пошёл, те прознали бы всё о его пошатнувшимся здоровье. Кто — нибудь из них непременно бы написал письмо в Сиреневый сад. А Иван не хотел, чтобы домашние получали какие — либо другие письма от него, кроме приятных. Он никогда не упоминал на бумаге собственных невзгод, лишь успехи (большей частью придуманные им самим, чтобы родители гордились сыном) и немного повседневных дел, которыми он занимался.
На удивление порошок помог и это немного облегчило страдания Ивана. Он вновь мог приходить к заказчикам на дом и не смущать их кашлем. Это опустило немного рублей в его карман, которые тут же пришлось потратить, чтобы нанять повозку до усадьбы Орловых.
Ивану вдруг подумалось, что весь мир ополчился против него, и из подступающего мрака нет выхода. Родителей не стало слишком неожиданно.
Похороны прошли, как в тумане, сначала батюшки, затем матушки. Кажется, тётушка Варвара справлялась о его самочувствии, и Олег куда — то звал. Но всё, что ему хотелось, это перевести дух в родном доме. Встав по утру после похорон матушки, он даже немного воспрял духом и подумал, что сможет справиться со всеми трудностями, выпавшими на его долю. Родные стены придали ему сил, и он отправлялся в обратный путь полный тоски по родителям и воодушевлению для дальнейшей борьбы за жизни своих близких.