— Ты помнишь его? — спросил Олег, когда после прочитанного душа Ивана наполнилась горечью.
— Смутно.
— Я сам немного зол, — нахмурился Олег. — И на него, и на тебя. Обмолвись лишним словом хоть один из вас, тебе не пришлось бы так страдать. Возможно, сейчас ты бы рисовал картины, где — то в одном из провинциальных городов.
— Я и сейчас могу это делать, — Иван потер грудь. — Вот поправлю здоровье и вновь возьмусь за кисть.
Олег взял у него письмо и бросил в камин. Языки пламени обступили его, принимая в объятья. Иван смотрел, как бумага чернела, поглощаемая пеклом и не мог отвести взгляд.
— Пусть всё это забудется. Останется прожитым. Доброй тебе ночи, — пожелал Олег и вышел.
Он прав, подумал Иван. Время уже не вернёшь, и с мошенником сделать было ничего нельзя. Если он ещё не почил, то сделает это в скором времени и ни на что уже не повлиять. Всю ночь Иван размышлял над тем, что было бы, не прибегни он к шантажу, а обратись с просьбой о помощи. Пусть не к нему, но к Олегу, Фёдору или на крайней случай к Петру. Никто из них не отказал бы ему, и возможно отговорил бы от затеянного.
И даже, когда комнату залил рассветный багрянец (Иван просил не опускать на ночь портьеры), он всё продолжал думать об этом. Олег покинул усадьбу двумя часами позже.
— Неужели ты скоро преставишься? — хмыкнул Петр, намекая на бледность Ивана и покрасневшие глаза, хотя сам выглядел не лучше. Похоже, он ехал из столицы всю ночь и лишь недавно вернулся.
Иван вспомнил, как Надежда прохаживалась по физиономии Петра тряпкой и ему вновь стало смешно.
— Чего это ты повеселел? — нахмурился Пётр.
Они случайно столкнулись в библиотеки, когда выпал первый снег. Белые комья падали за окном, а здесь, среди книжных стеллажей пылал камин и горели свечи. Атмосфера располагала для лёгкого чтения.
— Вспомнил забавную вещь, — пожал плечами Иван. Ему вдруг подумалось, как он отреагирует, узнав приключившуюся с Иваном историю и каким был её итог. — Послушай, вчера…
Пётр пусть и с недовольным лицом, но слушал его, как в дверь влетела запыхавшаяся дворовая с блестящими глазами, и упиваясь восторгом, закричала:
— Сударыня Вера выходит замуж! — будто это ей сделали предложение.
Дворовая побежала дальше по коридору, разнося эту новость во всех направлениях, а Пётр повернулся к Ивану и спросил:
— Ну, что дальше?
— Ничего, — вздохнул Иван. Портить настроение и так с рождение ничем не довольному Петру, после новости, которая даже ему пришлась по вкусу, Иван не решился.
— Спустись к своему дурному брату, — попросила тётушка Алёна, укутанная в шелка и бриллианты не по возрасту.
Кареты уже ждали их у крыльца, и несмотря на то, что свадьба Веры не завтра и в столицу ещё нужно попасть, тётушка Алёна нацепила на себя всё, что считала красивым.
Все собрались в сенях, готовые отправляться. Не было только Петра, которому, что — то срочно понадобилось в подвале.
Иван вздохнул, Петра из подвала он ещё не вытаскивал. Если говорить на чистоту, с тех пор, как дядюшка Лев прекратил их обучать, Иван больше ни разу туда не спускался.
Открыв дверь, за которой вниз тянулась узкая лестница, он почувствовал, как из глубины повеяло смесью сухих трав, напоминая далекие деньки, проводимые в лугах и рощах. Ведомый ностальгическим запахом и хорошим расположением духа, Иван спустился в окутанный мраком подвал. Там ярко горело перо, которое держал Пётр.
Иван увидел, что, согнувшись над столом, брат, что — то высматривает. Он пригляделся и понял, что это была трость с набалдашником в виде орлиной головы. Давненько он её не видел. Ивану стало неловко, словно он наблюдал что — то тайное и сокровенное.
Мужчина кашлянул пару раз в кулак, чтобы привлечь внимание брата. Сработало. Пётр вздрогнул и обернулся.
— Что ты здесь делаешь? — зло спросил он, словно готов был броситься на Ивана с кулаками.
— Все ждут, — ничуть не смутился Иван. — Нам нужно отъезжать.
Пётр фыркнул и убрал перо в шкатулку.
Через несколько дней после свадьбы Веры, когда семья уже вернулась в поместье, Иван понял, что зря совершил эту поездку. В груди вновь начал тлеть уголёк. Всё началось, как обычна хворь, с несильного кашля и насморка. Но позже ко всему прочему прибавилась головная боль и Иван вновь почувствовал жжение в груди. Всё это случилось, как на зло перед тем, как он, вынув мольберт и краски, решив вернуть себе былые навыки, чтобы летом отправиться в Цапелево.
— Надежда написала, — сказала тётушка Алёна, зашедшая как — то его проведать. — Справляется о твоем здоровье.