Домой, от Яковенко, Орловы вернулись только вечером следующего дня. Лев хотел сразу пойти к сестре, но одна из дворовых девиц остановила его.
— Полно Вам, сударь. Сударыню уж дрёма сморила. Приходите завтра.
И не желая причинять сестре ещё больших неудобств, Лев отступил. А на утро батюшка всем строго запретил подходить к девичей. Дозволено это было лишь матушки и служкам. Но как бы сильно графиня не любила держать всё под контролем, справиться со своим мягким сердцем ей было не под силу, и уже через некоторое время Варвару выпустили.
Лев увидел сестру бледной и худой, словно из неё выкачали всю жизнь. Совесть заела его ещё сильнее. Принося сестре извинения, он не мог поднять на нее глаз. И лучше бы Варвара злилась и кричала на него, но она только обняла его и горько плакала, а Лев вместе с ней.
Андрей продолжал наносить визиты Яковенко, иногда вместе с батюшкой, но чаще один. И старое дворянство ничуть не удивилось, когда после длительных ухаживаний, две семьи объявили о бракосочетании своих детей. Чтобы справить свадьбу, дождались поры цветения и сделали это в Сиреневом Саду под благоухающими фиолетовыми гроздьями.
С появлением Екатерины дом наполнился множеством мелодий, от похоронных композиций (уж в этом Яковенко были мастера), до марша победы, который сочинил предок Екатерины, надеясь, что, когда — нибудь он заиграет в честь победы просвещённых над глупцами, что смогли заковать их в цепи.
Екатерина и матушка довольно скоро обзавелись приятельскими отношениями, и теперь невестка всегда и везде составляла ей кампанию.
— Скука, — тяжело вздыхала подросшая Алёна. — Отчего она такая не улыбчивая?
Она то думала, что старший брат привезет ей подружку, с которой можно будет обсуждать столичную моду и запоздалые сплетни, а вместо этого он привёз себе жену. Молчаливая, с недавних пор Варвара, казалось, и вовсе не заметила прибавления в семействе Орловых.
Жить стало ещё приятней. Возвращаясь с охоты, Лев слышал доносящийся из дома победный марш, и эта придавала ему бодрости духа, а в сумерках коридоры поместья наполняла незатейливая мелодия под которую хорошо засыпалось. Как — то батюшка сказал ему, когда они ставили силки на мелкую дичь:
— Пришла пора и тебе подумать о браке.
Лев, занятый тогда охотой, решил поразмыслить об этом позже. Разумеется, эта мысль исчезла, где — то на задворках сознания, но появилась вновь в самый неожиданный момент. А именно, на балу у Кириваткиных.
Аграфена Горнилова даже в платье, что сплошь закрывало её тело, и плотных перчатках из бархата выглядела до безумия прелестно. Насладиться обществом девушки Льву мешала лишь неизвестно откуда взявшаяся робость, и Венемид Золотарёв, оказывающий ей явные знаки внимания. Услышав его речи, Лев понял, что ему с ним не тягаться. По крайней мере сейчас.
— Подари ей цветы, и украшения, и не забудь сказать, что даже Лада меркнет пред её красотой, — наставляла старшего брата Алёна.
Кто как ни она лучше всех из Орловых разбиралась в этой романтической шелухе? В свои пятнадцать она уже могла похвастаться внушительным списком кавалеров, что не очень радовало матушку. Кто — то из них даже посвятил ей стихи.
Прислушиваясь к чужим советам, Лев не подумал, что все девушки разные. Алёна была яркой и на её красоту, как на мёд слетались легкодоступные мужчины, в то время, как Аграфена была скромной и невинной, словно бутон белоснежной лилии, и её не интересовало всеобщее внимание и громкие речи.
— Я вынуждена отказаться от вашего подарка, — она отстранила алмазные серьги, которые так и не покинули руки Льва. — У меня уже есть жених.
Льву показалось, что его ударили в солнечное сплетение. Воздух покинул грудь, вымолвить хотя бы слова извинения не представлялось возможным. Или может быть свести всё к флирту и шутке? Он был уверен, что подобного позора с ним не случалось до, и не случиться после. Лев выставил себя в глазах девушки настоящим посмешищем, жалкой повесой.
Присутствовать на свадьбе Аграфены было тяжело. Но дабы не пустить ложных слухов и сплетен, Лев пришел, чтобы смотреть на счастливую пару из угла.
— Да, непривычно, — подошел к нему Аврор Горнилов. — Я помню, как она просила покатать её на спине, — он тяжело вздохнул, опрокидывая в себя бокал шампанского. — Уже не попросит.