— И еще вот бисквиты к чаю. Твои любимые, «Джемми Доджерс». — Это было уже чересчур. Ее любимые бисквиты…
— Шэрон… — всхлипнула Холли. — Спасибо тебе, спасибо тебе большое. Ты так обо мне беспокоишься, а я вела себя так ужасно по отношению ко всем вам. — Она села за стол и схватила Шэрон за руку. — Не знаю, что бы я без тебя делала. — Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
Шэрон молча сидела рядом, не пытаясь ее успокаивать. Холли всегда очень боялась оказаться в такой ситуации — расплакаться при ком-то. Но сейчас она не чувствовала смущения. Шэрон просто держала ее за руку, пила свой чай и не мешала ей выплакаться. Постепенно Холли успокоилась, и слезы иссякли сами собой.
— Спасибо тебе, Шэрон. Спасибо.
— Я же твоя подруга, Холл. Кто тебе поможет, если не я? — Шэрон ободряюще улыбнулась и сжала ее руку.
— Я бы очень хотела сама справиться со своими проблемами.
Шэрон фыркнула:
— Справишься! Когда будешь готова. И не думай, что ты должна уже через месяц вернуться к нормальной жизни. Когда ты плачешь, ты как раз и пытаешься справиться с проблемой.
Как всегда, она была совершенно права.
— Да, наверное, я действительно пытаюсь справиться… Я уже все глаза выплакала.
— Когда это ты успела? — воскликнула Шэрон, изображая негодование. — Еще и месяца не прошло, как твой муж сошел в могилу!
— Перестань! Я еще успею всего этого наслушаться от других.
— Может быть, наслушаешься. Ну и черт с ними. На свете есть грехи и похуже, чем учиться заново быть счастливой.
— Да, наверное.
— А как тебе луковая диета?
— Что? — смешалась Холли.
— Ну, ты знаешь, о чем я говорю. О диете «Я все время плачу и полностью потеряла аппетит».
— Ах, ты об этом. Спасибо, хорошо. Как видишь, прекрасная диета.
— Да-да, я в полном восторге. Еще пару дней в таком режиме — и ты просто растворишься в воздухе.
— Это, между прочим, совсем не так просто.
— Поэтому я и восхищаюсь тобой.
— Ну что ж, спасибо вам, мисс Шэрон.
— Обещай мне, что ты будешь есть.
— Обещаю.
— Спасибо, что заглянула, Шэрон. Мне здорово полегчало, — благодарно сказала Холли на прощание, обнимая подругу.
— Ты же сама видишь, Холл, тебе нужно больше времени проводить с людьми. Твои друзья, твоя семья — только это тебе и поможет. То есть семья, может, и нет, но друзья — точно.
— Да, теперь я понимаю, что это так. Я думала, что смогу справиться сама… но не смогла.
— Обещай, что позвонишь. И что выберешься наконец из дому.
— Обещаю. Хотя, — Холли страдальчески вздохнула, — ты уже стала говорить в точности как моя мамочка.
— Ничего удивительного. Достаточно разок на тебя взглянуть. Ну давай, увидимся. — Шэрон поцеловала ее в щеку. — И не забывай ЕСТЬ! — добавила она, шлепнув ее по запавшему животу.
Холли проводила подругу до машины. Уже почти стемнело. Весь день они вспоминали старые добрые времена, смеялись, плакали и снова смеялись. До этого дня Холли почему-то не задумывалась о том, что не только она потеряла мужа. Друзья тоже потеряли своего лучшего друга, ее родители потеряли зятя, а она была так занята собой, что не думала ни о ком.
Визит Шэрон здорово ее взбодрил. Оказывается, среди живых намного приятнее, чем наедине с молчаливыми призраками прошлого. Завтра будет новый день, и она начнет с того, что заберет наконец у матери этот конверт.
Глава четвертая
В пятницу Холли решила встать пораньше. Накануне вечером она была полна оптимизма и полночи строила планы на будущее, но, проснувшись утром, с горечью ощутила, насколько тяжело дается ей каждое мгновение новой жизни. Она вновь открыла глаза в пустой постели, посреди безмолвного дома. Пожалуй, единственным отличием этого утра было то, что впервые за последний месяц она проснулась без помощи телефонного звонка. Но, как и во все предыдущие дни, ей пришлось заново осваиваться с мыслью, что Джерри, который снился ей всю ночь, только во сне и существует.
Она приняла душ, натянула свои любимые джинсы, розовую футболку и спортивную куртку. Да, Шэрон была права насчет веса. Джинсы, когда-то сидевшие в обтяжку, сейчас едва держались на бедрах, да и то с помощью ремня. Холли скривилась. Круги под глазами, обкусанные губы, черные корни волос… Она здорово подурнела. Пожалуй, первое, что ей стоит сделать, — это спуститься в парикмахерскую, молясь, чтобы там оказалось окно в расписании.
— Господи, Холли! — закричал ее парикмахер Лео. — Ты хоть изредка в зеркало смотришься? Так, разойдитесь! Разойдитесь! У нас женщина юных лет в критическом состоянии! Двадцати с хвостиком, — подмигнул он ей, продолжая распихивать людей, стоящих между ним и парикмахерским креслом. Наконец он усадил ее перед зеркалом.
— Спасибо, Лео. Я чувствую себя просто красавицей, — проворчала Холли, заливаясь краской.
— Это ты зря. Ты сейчас вообще на человека не похожа. Так, Сандра, сделай мне раствор, как всегда. Колин, принеси фольгу. Таня, захвати сверху мою сумку. Ах да, и скажи Полу, чтобы поторопился с обедом. Ему придется меня заменить. — Лео так неистово командовал, размахивал руками и суетился, словно ему предстояло хирургическое вмешательство. Впрочем, возможно, так он свою миссию и ощущал.
— Лео, извини… Я не хотела нарушать твои планы!
— Конечно, хотела, дорогуша. А иначе зачем ты ворвалась сюда в обеденное время, да еще в пятницу, да еще без записи? Человечество спасать?
Холли виновато закусила губу.
— Ну, ни для кого больше я бы этого не сделал, только для тебя.
— Спасибо, Лео…
— Как ты живешь? — спросил он, прислонясь тощим задом к стене и взглянув Холли прямо в глаза. Лео было около пятидесяти, но никто не дал бы ему больше тридцати пяти. Он красил волосы в нежно-медовый цвет, оттеняя свой неизменный нежно-медовый загар. И одет был всегда отлично. Рядом с ним любая женщина чувствовала себя дурнушкой.
— Ужасно.
— Да, судя по твоему виду, так оно и есть.
— Еще один комплимент!
— Ну, когда ты выйдешь отсюда, одной проблемой у тебя будет меньше. Правда, я всего лишь мастер парикмахерских дел, а уж никак не сердечных.
Холли благодарно улыбнулась ему. Он обладал редким даром понимания.
— Кстати, Холли, когда ты входила сюда, не обратила внимания, какая вывеска висит над входом? «Маг и волшебник»? Или все-таки «Парикмахер»? Видела бы ты тетю, которая заявилась сюда с утра пораньше. Эти молодящиеся старушки меня с ума сведут. Лет шестьдесят, не меньше. Сунула, «не журнал с Дженнифер Аннистон на обложке и сказала: «Хочу выглядеть так».
Холли расхохоталась. Лео отчаянно гримасничал, пытаясь изобразить утреннюю клиентку.
— Господи боже, мадам, сказал я ей. Я же простой парикмахер, а не пластический хирург! Единственное, что я могу вам посоветовать: вырежьте эту картинку и наклейте ее поверх собственного лица.
— Нет, Лео! Не может быть, чтобы ты так сказал!
— Именно так я и сказал! Кто-то же должен был сказать ей это! Подумать только, вломилась сюда, одетая как пятнадцатилетняя девочка.
— И что она ответила? — Холли вытерла слезы, выступившие на глаза от смеха. Давно она так не хохотала.
— Ну, я немного полистал ее журнальчик и наткнулся на прекрасную картинку Джоан Коллинз. Сказал, что это как раз то, что ей надо. Кажется, она осталась довольна.
— Да ты просто напугал се, и она побоялась сказать, что ей не нравится!
— Да черт с ней! У меня и без нее друзей хватает.
— Непонятно, кстати, почему, — хихикнула Холли.
— Ну хватит. Не шевелись, — приказал Лео. Он внезапно сделался очень серьезным, поджал губы и сосредоточенно принялся за ее волосы. Этого оказалось достаточно, чтобы Холли снова скорчилась от смеха.
— перестань, Холли! — раздраженно сказал Лео. — Ты же не даешь мне работать!