Выбрать главу

- Прости, я поспешил и забыл их взять с собой. - Смущенно сказал Томас указывая на цветы.

- Герберы? - Я провела пальцами по аккуратным разноцветным лепесткам.

- Да, это твои любимые цветы.

- Спасибо. - Я улыбнулась. Странно мне они совершенно не понравились. Самые прекрасные цветы, которые я когда-либо видела, это были те розово-кремовые каллы, которые подарил мне Макс.

Долго промучившись с палочками я наконец-то получила вилку и смогла спокойно покушать. Томас не умолкая рассказывал о разных мелочах происходивших в моей жизни, у меня разболелась голова от огромного потока информации по этому я попросила его рассказать о себе. О нем мне будет куда проще слушать, чем о себе. Томас был не против и с удовольствием сменил тему.

- У меня для тебя сюрприз. - Спустя полтора часа заявил он вставая из-за стола.

- Сюрприз?

- Да. - Он взобрался на сцену и подошел к диджейскому пульту. Нажав там пару кнопок, чтобы переключить музыку и увеличить громкость он вышел на середину сцены, и снял с подставки микрофон. Я замерла на своем месте в ожидании, когда отовсюду стала доносится музыка.

Ты была со мной столько лет,

Озаряя мой путь светом.

Мы летали с тобой выше планет

И второй, как ты больше нету.

Я искал тебя в своих снах,

И бродил по лесам дремучим.

Но развел нес с тобой не я...

А несчастный, смертельный случай.

И я плыл не жалея сил

По реке из песков зыбучих.

И я Бога о том просил,

Чтоб убрал он провод колючий.

Мое сердце рвет на куски.

И тоски в нем и нет в помине.

Среди сотни пустых и холодных могил

Я выкрикивал твое имя....

(Твоя имя....)

Припев:

Я пытался тебя разлюбить.

Отпустить на волю белой птицей.

(Белой птицей...)

Но знаешь, я не смогу допустить.

Чтобы мой любимый журавль

Стал в чужих руках просто обычной синицей.

(Синицей...)

Ты прости мне мои слова,

И что боль наполнена ими.

Но я жил в пустоте всегда,

Вспоминая твое имя...

(Имя...)

Моих столько пролито слез,

Все молитвы услышаны Богом.

И я понял, что смерть твоя была не в серьез,

Нас свела вместе снова одна дорога.

Но в тебе« тебя» больше нет

Губы, руки, глаза - чужие.

И то сердце, что бьется в твоей груди

Повторяет другое имя.

Я не буду тебя молить,

О любви и о шансе, снова.

Я попробую отпустить.

Дать тебе осчастливить другого.

(Другого..).

Припев:

Я пытался тебя разлюбить.

Отпустить на волю белой птицей.

Белой птицей...

Но знаешь, я не смогу допустить.

Чтобы мой любимый журавль

Стал в чужих руках просто обычной синицей.

(Синицей...)

Ты прости мне мои слова,

И что боль наполнена ими.

Но я жил в пустоте всегда,

Вспоминая твое имя...

(Имя...)

Песня закончилась. Томас поместил микрофон на его привычное место, уменьшил громкость, переключил на обычную музыку, и сел напротив меня. Я не знаю, какой именно реакции он от меня ждал, и ждал ли он ее вообще, но я не могу ни чего сказать. Эта незатейливая песенка поразила меня до глубины души. На меня навалилась такая тоска... Я впервые за это время затосковала по родителям и по дому.

- Томас, я... - И прежде чем я успела что- либо сказать, парень наклонился ко мне через маленький стол, положил руку на мой затылок и поцеловал. Сердце мое предательски заныло, словно кто-то включил в моей голове пожарную сирену и женский голос внутри меня говорил: «Это не правильно...».

Я его не оттолкнула, но и на поцелуй, тоже не ответила. Заметив это, Томас отстранился от меня, его глаза были полны боли. Мое безразличие ранило еще больше чем прежде.

- Томас, я думаю мне пора домой.

Я встала с места и направилась к выходу. Он последовал следом за мной, нагоняя меня.

- Я тебя отвезу.

- Нет, я сама доберусь...

- Эстер, ты приехала сюда со мной, и уедешь тоже со мной. - Сказал он тоном не терпящим пререканий, у меня совершенно не было желания спорить с ним, по этому я поплелась следом.

Томас остановил машину возле дома Грейс. Всю дорогу ни кто из нас не произнес ни слова, мы ехали в оглушающей тишине уставившись в лобовое стекло. Я отстегнула ремень безопасности и взялась за дверную ручку, в этот момент Томас схватил меня за руку, останавливая.

Я удивленно обернулась на него. Лицо Тома было чернее тучи.

- Извини меня за .... - Он не смог произнести «поцелуй»,по этому просто потупил взгляд. - Я не смог удержаться. Я подумал, пусть лучше я сделаю это и пожалею, чем буду жалеть о том, что не сделал.

Мне стало его жаль. Совершенно не могу представить, какого это быть на его месте. Проведи я с Максом столько лет, а потом случись с ним тоже что случилось со мной и окажись я на месте Томаса... Я бы это не пережила.

- Ни чего страшного. - Поджав губы ответила я. - Сделаем вид, что ни чего не было.

Мой ответ не понравился Томасу, но он все равно кивнул в знак согласия и отпустил мою руку. Я выскользнула из машины и направилась в сторону дома.

- Томас! - Я повернулась окликая его. Машина все еще стояла на месте, окно с пассажирской стороны было опущено и Томас смотрел сквозь него мне в след. - А что в том конверте?

Мне не нужно было уточнять, о чем именно идет речь. Том понял сразу, и легкая улыбка исчезла, словно кто-то стер ее с его лица. Что-то появилось в его темно-голубых глазах, но я была слишком далеко, чтобы это рассмотреть.

- Жизнь, которой ты меня лишила. - Без единой эмоции ответил Томас, а затем кинув «Пока », завел мотор и тронулся с места, оставив меня стоять там в полной растерянности и смотреть на его удаляющуюся машину.

У меня больше не хватало терпения слушать все эти бесконечные песенки, смотреть фотографии, фильмы и разнообразные открытки, которые Томас засунул в эту коробку. Все это не приносила ни какой пользы и мне надоело читать о воспоминаниях, которые я совершенно не помню.

Достав коробку из ее вечной темницы, я взяла в руки тот маленький конверт, который Томас оставил на потом. Я думаю этот «потом» уже настал. Дальше тянуть не куда, тем более после того, что он мне сказал сегодня. Чего именно я его лишила? Что такого важного в нем может быть?

Разорвав конверт я вытащила от туда пару снимков и какие-то бумажки. Присмотревшись я поняла, что это ультразвук, и маленький горошек в черном пятне - это ребенок.

Меня обдало жаром и холодом одновременно. Развернув бумаги я поняла, что это две справки на имя Эстер Брит, в одной говорилось о том, что я была беременна, срок беременности составлял восемь недель. Другая же говорила мне о том, что четвертого апреля эту беременность прервали.