— Мне больше нравилось, когда этих двоих не было рядом всё время, — проворчал Клайв, занимая последний стул.
— Он не имел это в виду, — заверила я их.
— Именно это я и имел в виду.
Выглядя явно недовольным, он изучал обоих своих людей.
— Вы уже поели? — когда они кивнули, он сказал: — Хорошо. А теперь расскажите мне, что вы обнаружили с тех пор, как оказались здесь.
— Рассел обнаружил, что наш хозяин невыносим. Поскольку я уже это и так знал, для меня это было не таким уж большим открытием, — сказал Годфри.
— Что это с вами троими? Он не так уж плох. Он просто любит рассказывать истории.
— До тошноты, дорогая, — Клайв запрокинул голову и закрыл глаза. — Я даже не могу сосчитать, сколько раз мне приходилось слушать одну из его бесконечных историй. Проблема в том, что на самом деле он довольно стар и силён. Как он сам сказал, всё дело в деталях, и он уделяет им внимание. Если вы сможете высидеть его рассказы, вы сможете многому научиться.
— Я позволю себе не согласиться, сир. Сегодня я просидел довольно долго и узнал только то, что могу мысленно разыграть целый шахматный турнир по обе стороны доски, — Годфри покачал головой. — Конечно, это было вроде как интересно, но не помогает нам в наших поисках Алдит.
— К сожалению, — пророкотал Рассел. — Я даже этого не смог сделать. Одна история. Я смог пережить одну историю о вампире, который сделал всё для женщины, которую любил, но она была влюблена в другого, бросив его на верную смерть от толпы горожан, — Рассел вскинул руки со стола, а затем снова опустил их. — Это была поучительная история? Предупреждение не влюбляться не в того человека? Он игнорировал все социальные сигналы и будет. Говорит. Без. Остановки.
Мы с Клайвом снова обменялись взглядами. Разве это не было интересно?
— Похоже, наш хозяин точно знает, зачем мы здесь, и пытается дать нам информацию, — сказал Клайв.
Рассел и Годфри посмотрели друг на друга, а затем снова на нас.
— Как так? — спросил Рассел.
— Я позволю Сэм объяснить это. Если бы не она, мы бы до сих пор не знали. Я был таким же нетерпеливым и пренебрежительным, как и вы двое. Именно Сэм слушала и пинала меня, пока мои мысли блуждали.
— Чосер рассказал нам почти ту же историю, что и тебе, Рассел, за исключением пары важных деталей. Женщина, в которую был влюблён бедняга, использовала его, чтобы заставить Клайва ревновать.
Оба мужчины моргнули, услышав это.
— И мы полагаем, что женщина, о которой идёт речь, могла быть Алдит.
Рассел наклонился вперёд.
— Как вы это узнали? В истории, которую он мне рассказал, не было ничего, что указывало бы на то, о ком он говорил. Он рассказал о тканях и причёсках, а затем о том, каким образом все до единого люди были украдены из своих домов и предложены женщине в качестве закуски. Вот и всё. Бесконечные разговоры о лентах и кружевах, перемежающиеся похищениями.
— Хорошо, — сказала я. — Но вы также ясно дали понять, что использовали все социальные сигналы, которые только могли придумать, чтобы заставить его заткнуться.
Рассел кивнул, нахмурив брови.
— И что из этого следует?
— Он не глуп и не обращает внимания на твои манёвры. Я почувствовала это сегодня вечером. Всякий раз, когда Клайв или я прерывали его, в нём вспыхивала вспышка гнева. Поскольку я это почувствовала, я немедленно попыталась сгладить ситуацию, сделать комплимент, показать ему, что ловлю каждое его слово, и пнуть Клайва, если он снова попытается прервать. Я предполагаю, что вы продолжали придумывать — в своём уме — хитрые уловки, чтобы закончить историю, и каждый раз, когда вы это делали, он делал очередной крюк в сторону женской моды. Вы не проявляли к нему уважения, будучи хорошей аудиторией для его рассказа, поэтому вам дали мстительно отредактированную историю.
— Ох, — Годфри поморщился. — Неудивительно, что сегодня меня угощали одной умопомрачительно скучной историей за другой. Я часто врывался в его рассказы, а когда это, казалось, не срабатывало, я просто смотрел в пространство, мысленно играя в шахматы.
— Да, — я похлопала Годфри по руке, которая лежала на столе. — Он точно знал, что ты делаешь. Он рассказчик и хочет, чтобы его ценили, даже хвалили за его таланты. Он очень много знает. Было бы неплохо быть на его хорошей стороне.
— Он лгал в конце? — спросил Клайв. — Я что-то почувствовал. Я не мог бы назвать это, но я почувствовал, как что-то прошло между вами.
— Лгал о чём? — спросил Годфри.
— Я спросила, знает ли он, где сейчас находится Алдит — или Адди, как она себя тогда называла. Он сказал, что не знает, не видел её с тех пор, как она заигрывала с Клайвом, и Джону была дарована его настоящая смерть. Однако это была ложь. Я почувствовала вспышку обмана в его словах. Она появилась и исчезла в тот же миг, но у меня не сложилось впечатления, что он прятал или защищал её. Скорее, наше незнание сделало бы историю лучше позже в пересказе.