- Что-то забыл?
- Справку о том, что человек не совершал самоубийство. - На автомате отве-тил я.
- А разве такие справки выдают?
- Ну, если вломить кого-нибудь, - решил пошутить я - то выдают. - Таксист остановил свою колымагу и сказал:
- Вылазь.
- Чего?
- Вылазь говорю! Вломить человека он захотел ради какой-то справки! По-шёл отсюда на хер!
- Да пошутил я, ты чего!
- Вылазь падла, а то ща достану монтировку, и тебе никакая справка не пона-добится, кроме как из морга! - Язык мой, враг мой. Я поскорей выскочил из машины и, захлопнув дверь, покрутил пальцем у виска.
- Идиот. - Водитель, матерясь, полез под сидение, должно быть за обещан-ной монтировкой, а я быстрым шагом потопал к ближайшей остановке. Про-катился на халяву, правда, попусту.
Когда я подошёл к зданию районного ОВД, Мусатин всё ещё стоял у врат этого чистилища, потягивал минералку, и любовался свинцовым небом, сыплющем мокрый снег на его грешную голову.
- Чего забыл? - Вопрос мне показался подозрительно знаком.
- Ты бумаженцию одну можешь состряпать?
- В смысле? - Даю сто против одного, что он сейчас подумал о туалетной бу-маге.
- Ну ты же знаешь, что официальная версия смерти Протасова это самоубий-ство, а с таким..., как бы..., диагнозом, в церкви не отпевают.
- Как это официальная, она, по-моему, единственная.
- Да тут такое дело, полковник тот, из конторы, анализ крови Протасову сде-лал, и выяснилось, что моему шефу какую-то мерзость то ли вкололи, то ли вдохнуть дали, вот он и того..., ну ты понимаешь. - Капитан, сдвинув кепку на затылок, почесал белобрысую маковку.
- Как бы там ни было, а это всё-таки самоубийство, и совершать чин отпева-ния над усопшими нельзя, вот если бы он был наркоман, то....
- Да я же тебе говорю, дубина ты стоеросовая, отравили его! Короче мне на-до к полковнику идти.
- Не надо тебе никуда ходить, в церкви сами должны решить....
- Да ходили уже...
- Ты дослушай, приходской священник такие дела не решает, если самоубийство стало следствием тяжёлого психологического нарушения, то на чин отпевания нужно получить одобрение в епархиальном управлении. Это делается архиереем на общем собрании.
- Справку дашь?
- Достал. Жди здесь.
- И откуда ты всё это знаешь.
- Знаю. - Через десять минут у меня на руках была индульгенция для моего шефа, правда, в Бога он никогда не верил, но для родных, какое это имеет значение? Вот лично для меня какое, хотя я и не родня? Да никакого, чело-века нет, и как говорится, вечная память, земля ему пухом и царствие небес-ное. Я конечно не могу назвать себя атеистом в полном смысле этого слова, но так же не могу назвать себя истинно верующим человеком. По-моему ве-рить - это жить по заповедям, от и до, не приступая их даже в мыслях, на первый взгляд не так трудно, но вы попробуйте. Вспоминая свои далеко не благие деяния, я задумываюсь, а совершая их, думал ли я о Боге? Понимал ли, что поступаю не как христианин? Нет. (Не правда ли пафосно звучит?)
- А тело когда отдадут? - Спросил я.
- Да хоть сегодня, если успеете.
- Спасибо.
Со своей невысокой колокольни я смотрю на то, что творится вокруг и, вспоминая свои дела, понимаю, что по-другому быть не может. Я пригляды-ваюсь к Нему (хотя и не представляю кто он) и всеми силами надеюсь, что Он приглядывается ко мне, а не записал экстерном в геенну огненную. Но как бы там ни было, волновать меня это будет когда мне, как обычно неожиданно, стукнет лет этак шестьдесят, а пока я стараюсь об этом не думать, потому что если думать об этом постоянно и серьёзно, то реально становится страшно и сразу хочется в монастырь.
В доме Протасовых настроение было сами понимаете какое, Наталья Серге-евна прибывала в каком-то замороженном состоянии, она постоянно зами-рала над какими-нибудь мужниными вещами, брошенными пару дней назад в спешке, и вздрагивала всем телом от частых телефонных звонков, с соболезнованиями, и расспросами, на которые у неё уже сил не хватало. Новость о смерти Протасова разлеталась со скоростью мысли и казалась людям столь невероятной, что многие звонили, будучи совершенно уверены, что это чья-то злая шутка или нелепое недоразумение.
В самом доме крутилось несколько расторопных и незаметных бабулей, кто они такте и чем они занимались, я понял не сразу. Одна постоянно завешивала зеркала, вторая скатывала паласы и напольные ковры, а третья, по второму разу, собралась мыть полы. Все они, постоянно и тихо переговаривались и при всей их незаметности создавали какую-то деловую суету, поразительным образом успокаивающе действующую.
- Наталья Сергеевна, здравствуйте.
- А Вася, здравствуй, здравствуй, давно ты к нам не заходил. - Она заботливо погладила плечи пиджака висящего на кресле.
- Неудобно как-то было Наталья Сергеевна.
- Да чего уж теперь, вот.... - Она промокнула уголок глаза истерзанным плат-ком. - А у нас горе Вася, Геночки не стало. - Она зачем-то попробовала улыб-нуться, вышло нечто виноватое и неуместное. - Прости, ты наверно и так знаешь, а я как будто похваляюсь своим горем.
- Да что вы.... - Хотел сказать всё в порядке, но вовремя осознал, как это бу-дет сейчас звучать.
- А как там в агентстве?
- Не знаю, не был. Должно быть там сейчас Золин заправляет. Наталья Серге-евна, я привёз справку, но думаю, она, вряд ли понадобится....
- Какую справку?
- А где Марьяна?
- Она на балконе, ушла, что бы меня не раздражать своими звонками, ведь сейчас всё на неё свалилось, все заботы. - Наталья Сергеевна тяжело вздох-нула и закрыла глаз рукой. - Как же так получилось Вася, ведь это..., что с ним такое могло произойти? - Она тихо заплакала.
- Простите. - Наверное, надо было подойти, обнять, сказать что-нибудь, но я не мог. - Простите. - Я вышел из комнаты, пробрался через прихожую и ко-ридор, практически по рукам бабушки с тряпкой, и толкнул балконную дверь.
Марьяна курила стоя у перил и задумчиво смотрела куда-то вниз, надо ска-зать редкое явление, задумчивая Марьяна, обычно это существо не знает по-коя, всё время в движении, в поиске, в делах. Я невольно залюбовался, ве-чернее солнышко решило перед сном полюбопытствовать, чем там занима-ются человечки, и случайно окрасило крыши домов, верхушки деревьев и купала церквей сусальным золотом, прихватив заодно и волосы этой девуш-ки.
- Не пойму, неужели так сложно договориться.
- Ты о чём? - Она кивнула вниз, там двое авто-владельцев спорили из-за парковочного места. - А, понятно. Просто никто не хочет уступать, тот мужик на джипе боится показать сыну, что он слабак, второй просто вытряхается перед своей подругой.
- Кобелиные игры.
- Ты как обычно точна в формулировках. - Марьяна извлекла откуда-то огрызок яблока и зашвырнула в практически сцепившихся мужиков.
- Эй! Убогие, к утру ваших тачек тут не будет! - Крикнула она. - Здесь парков-ка запрещена, и каждую ночь проезжает эвакуатор, проверено. - Авто-владельцы ещё погавкали какое-то время друг на друга и убрались, спасая своих железных коней от жуткого, ночного монстра. - Интересно, а средневе-ковые рыцари, тоже спорили из-за места у коновязи?