- Непременно.
- Что за планета, всё время нужно кому-то на яйца наступать, что бы занять хоть какое-то место под солнцем, вот и теперь мне придётся вместо моего братца руководить агентством.
- Причём тут место под солнцем?
- Ты думаешь Женька так легко согласится отдать мне место отца? Да он та-кое устроит, всем тошно станет.
- Ну так и отдали бы, под присмотром конечно, например того же самого Зо-лина. А вообще я как-то не замечал, что Женька тяготеет к рекламному биз-несу, он, по-моему, мало к чему интерес проявляет. - Слова на счёт "тяги" младшего Протасова, не было намёком на его запои, и обидеть я никого не хотел, но Марьяна обязательно восприняла бы эти слова как укол или того хуже, месть, только вот сейчас смолчала. Что-то тут не так.
- Была такая мысль, Женька всё-таки старшие меня и место отца по праву его, но мама была категорически против этого. Он конечно сам виноват, с такой репутацией с ним дела вести никто не будет, но как тут не рассуждай, и какими благими намерениями это не объясняй, выходит, что я ему дорожку перешла. - Меня их терзания, честно сказать, мало заботили, у меня своих забот полон рот, забот, которые их тоже касаются.
- Боишься конфликта? - Надо сказать, что Марьяна была единственным че-ловеком, с кем Женька мог нормально общаться, все остальные родственни-ки его раздражали, если мягко выражаться.
- Боюсь. - Мы немного помолчали.
- Я на счёт твоей просьбы, - решил я сменить тему - тело можно сегодня за-брать, если поторопиться, то ещё успеем, а вот отпевание, на этот счёт нужно поговорить с архиереем в епархиальном управлении...
- Займёшься. - Перебила толи вопросом, толи утверждением Марьяна.
- Нет. При всём уважении к твоему отцу. - Я ждал, что сейчас произойдёт, но она опять смолчала. Раньше немедленно начался бы скандал с битьём посу-ды и швырянием чего ни попадя, куда глаза глядят.
- Ты не изменился, всё такой же. "Нет, при всём уважении" - Передразнила она меня. - И стоишь на своём, как на единственной правде во всём мире.
- А почему я должен был измениться?
- Потому что со временем люди меняются, становятся лучше, честнее...
- Не путай формирующуюся личность с уже сформировавшейся...
- Ах значит ты сформировался, а я ещё ребёнок по-твоему, да?! - Всё-таки не сдержалась. - И как считаешь, не перегибаешь ли ты палку со своим будущим боссом? - Зло усмехнулась она. - Ведь теперь от меня многое зависит.
- Успокойся. Не время орать друг на друга. - Слегка повысил я голос. Марья-на отвернулась.
- Ты прав. Так займёшься похоронами?
- Неужели больше некому? В конце концов, встряхните вашего великовозра-стного и запойного оболтуса...
- Вася. - Раздался позади меня голос Натальи Сергеевны. - Похоронами мы сами займёмся, а ты помоги забрать Гену из..., из морга и договорись об от-певании, у меня просто сил не хватит появиться там, а ты, вроде как, почти родственник, был когда-то. Вот номер Золина, позвони ему, скажи куда ма-шину за Генной прислать.
- Хорошо.
- Спасибо. - Делать мне тут было больше нечего и, захотелось как можно скорее покинуть этот дом, а ещё лучше не приходить сюда вообще.
Я стоял на площадке, ждал лифт и всё крутил в голове слова Марьяны, чест-но сказать меня они задели, и не потому, что она может, как новая хозяйка Эдельвейса расторгнуть со мной договор, это-то как раз не самое страшное. Самое страшное то, что она может пойти на это, и как всегда ничего не добь-ётся, и снова ничего не поймёт. Куда такая дорожка может в будущем завес-ти?
Лифт гостеприимно раскрыл двери и я занёс ногу, что бы зайти в него, но одна из бабушек, та, что скатывала коврики, тронула меня за плечё. Вот ведь, как подкралась-то незаметно, ещё пару таких неслышных божьих одуванчиков и буду я всем "ку-ку" из-за портьеры колонного зала дома союзов кричать, бабусек, кстати, там как раз две и осталось.
Старушка кивнула на лифт, я честно сказать не понял, зачем надо было меня останавливать, что бы потом предлагать войти, а когда повернулся к кабине, охренел. ЛИФТА НЕ БЫЛО! Вместо него зияла чернота шахты, откуда тянуло холодным сквозняком. Я даже сейчас, хотя времени прошло уже не мало, могу поклясться, что лифт сначала был тут, я даже видел рекламу в его кабине! Пекарня и ещё чего-то там. Если бы не бабуля, дай ей Господи долгих лет жизни, я бы....
Я закрыл глаза и сделал шаг назад, но тут же их открыл, испугавшись ещё какой-нибудь каверзы, дверки тем временем медленно и с каким-то сожа-лением закрылись, и красная, горящая как глаз хищника кнопка вызова по-тухла. Свят-свят.
Бабка посмотрела на меня, затем отпихнула ковровой дорожкой со своего пути и снова нажала кнопку, после недолгого гудения дверки опять распах-нулись, и появился лифт. С рекламой пекарни, хромированными поручнями, с приятным звоном сообщающем о прибытии. Отважная бабулька первой шагнула в коварную иллюзию обмана и осталась спокойно стоять, ожидая, когда я сделаю свой шаг.
- Ну, чаво ты, милок? Поехали.
- Нет, спасибо, я лучше пешком. - Нисколько не стыдясь своей предосторож-ности, я спустился на первый этаж пешком, а то мало ли, трос у лифта пере-тёрся, или у кабинки пол прогнил. Теперь всего можно ожидать. Даже под-пиленных перил, поэтому спускаясь, за них я не держался, дурость конечно, но пересилить себя я не счёл нужным.
Только выйдя из подъезда, я смог перевести дух и утереть пот со лба, на-столько меня этот спуск, больше похожий на кошмар с преследованием, ко-гда ты от кого-то бежишь и никак не можешь оторваться и спрятаться, доко-нал.
Я вдохнул холодный воздух полной грудью, огляделся и счастливо улыб-нулся. На улице оказывается, уже стемнело, снова зажглись огни, снова с ра-боты побежали мои сограждане, заскакивая по дороге в мини, миди и су-пермар╛кеты за буханкой пшеничного хлеба, ливерной колбасой, молоком, пивом и сигаретами. - Господи, как же хорошо, что я ещё живу, могу дви-гаться, видеть, слышать. - И дороги снова забиты машинами сограждан побо╛гаче, снова пробки, заторы, сигналы и мне через весь этот шалман нужно доб╛раться в морг на проспект Ильича, то есть в другой конец города. Нет, я не ёрничаю, просто, когда бежал вниз по лестницам, что-то перевернулось внутри, и я вдруг понял, как мне жалко будет самого себя, если я прямо тут и сей╛час провалюсь в шахту лифта и сдохну в корчах. Но....
Малюсенькая пылинка мысли поколебала весы моего счастья, а чего это я такой весь из себя в эйфо╛рии? Нет, нет, я не сразу пришёл к этой нехорошей, ненужной, просто гадской мысли, я ещё с минуту стоял у подъезда и улыбался всем и всему подряд, как дурачок на партий╛ном собрании, который не понимает, что хлопают не ему. Ну не может человек, пережив минуту жуткого страха, так резко впасть в неистовую радость, притом, что опасность не миновала. Я ж не рыба какая, в конце концов, память у меня подлиннее будет. Я прислушался к себе и понял, что меня жутко знобит, прямо колотит всего, это первый признак того, что кто-то пытается забраться ко мне в мозг, на ментальном уровне конечно, а не физически. Если физически, то я бы сразу это заметил. Оглядевшись в третий раз, я обнаружил мокрую от снега лавочку в двух шагах от себя, и недолго думая сел на неё и, закрыл глаза.
Тук- -тук- -тук, размеренно заработал внутренний метроном, отодвигая зву-ки улицы, запахи, ощущение холода, сырость в левом ботинке, как всегда не вовремя засвербело в носу, но это тоже побоку, что ещё? Что-то ещё мешает. Ах, да, под задницей мокро, но сейчас это не важно, совсем не важно, ВОТ. Открываю глаза и встаю, оглядываю всю подкову новостройки, двор, дет-скую площадку, парковку, подъезды. На самом деле я конечно сижу и для всех окружающих я обычный пьяный дядя прикорнувший от усталости на лавочке, с кем не бывает, но другой "я" грезит наяву и для первого "я", это сон, для второго ЯВЬ, а значит всё происходит на самом деле. Сложно? Ни фига подобного. Правда, во втором состоянии с цветами какая-то накладка всё время выходит, уж больно они яркие, кислотные и все объекты какие-то не чёткие, но лучше уж так, чем никак.