Я правда ещё кое-что от Естрикина узнал, до того как успел пересесть, ока-зывается все эти поля могил возникли здесь за какие-то пять лет, с 1993 по 1998 года, я помню это время, но не знал, что было ТАК страшно.
Под самый конец, вернее в тот самый момент, когда гроб с моим шефом опускали в могилу, у меня зазвонил отключенный мобильник, а кнопка отбоя вызова на отрез отказалась повиноваться и, на чёрт его знает какой попытке я, то ли случайно, то ли не случайно, нажал "зелёную трубку". Хорошо еще, что часть зажигательной, латиноамериканской мелодии заглушил оркестр, но он не успел заткнуть рот самопроизвольно включившейся громкой связи, которая голосом Ялдыги проорала на всё кладбище.
- Васёк ты не поверишь! Ковчежец спиздили! Давай дуй ко мне! Срочно! - А потом ещё добавил сакраментальное: - Бляха муха, а вы-то все чего припёр-лись? Идите на хуй!!! - И пошли короткие гудки, за которыми последовало гробовое молчание, не только моего телефона, а вообще всех присутствую-щих, включая оркестр.
Боже мой, как мне было неловко, описать какой стыд я испытал в тот мо-мент просто не возможно, осуждающие, возмущённые, гневные взгляды де-сятков людей устремились на меня, и я виновато улыбающийся, прячу про-клятый телефон карман и ни как не попаду в него.
Мгновение спустя ко мне приблизился Золин и в двух словах объяснил, что мне тут, с такими выходками, не место. На это я ответил гн. Золину послед-ней фразой из монолога Ялдыги и извинившись перед Натальей Сергеевной, ретировался.
Что тут сказать? В последнее время мне как-то катастрофически не везёт, и с этим надо что-то делать. Знать бы ещё что.
До Ялдыги я доехал быстро, никак не ожидал такой скорости от маршрутки по имени ПАЗ, но водитель похоже играл с конкурентами в догонялки, и мчался по улицам города порою превышая всякую разумную скорость. Ра-зумную потому, что на улицах практически нет асфальта, он ещё весной со-шёл вместе со снегом, а гонять по ямам на такой скорости, это надо рехнуть-ся, или быть очень азартным человеком.
Народ в салоне волновался, и кто-то из самых нервных пассажиров даже сделал замечание водителю, но тот на чистом таджикском ответил, нечто вроде моя твоя не понимай и на родном русском добавил "доедем все" и утопил педаль газа в пол.
Из автобуса я вышел, слегка обалдев, и с желанием покрепче схватиться за поручень, и поэтому шёл до дома своего знакомца, держась ближе к забо-рам, ну так, на всякий случай. Шёл и не верил, что такого человека как Ялды-гу можно обворовать, и не то что бы, прецедентов не было, они-то как раз были, просто удачных из них ни одного. Хотя....
Был один случай, опять же со слов самого Михалыча, а ему верить....
Было это в тысяча девятьсот девяносто затёртом году, он как раз тогда в силу вошёл, колдовскую конечно, а не мужскую, частенько якшался с братвой, с недавно появившимися бизнесменами, с власть предержащими пока знакомств не водил, но к этому всё шло, и если в двух словах, дела у него были, лучше некуда, а благодаря девальвации рубля, этих самых рублей у колдуна скопилось несколько десятков килограмм. Деньги дешевели и то, на что полгода назад можно было купить неплохую машину, превращалось в бумажный мусор, так конечно недолго продолжалось, но всё же было, и вор который обчистил Михалыча, это знал, но взял только деньги. Почему?
Притом ВСЕ деньги, все несколько десятков килограмм, во всех нычках, за-кутках и схронах, и даже мелочь из кошельков уволок, и всё это ночью в при-сутствии чуткого ко всему колдуна и его не менее чуткой супруги. Вот так.
Ялдыга сначала глазам своим не поверил и клялся, что без чародейства тут не обошлось, а посему громогласно, на всю округу пообещал, извести вора самыми жуткими проказами какие только существуют на белом свете, таки-ми, от которых носы и уши в три дня отваливаются с чавкающим звуком и зловонными миазмами.
Деньги, как ни странно скоро принесли, все до копейки, хотя копейки эти нахрен никому были уже не нужны, принесли даже то, о чём он давным-давно забыл. Ну, спрятал от жены, и запамятовал. Вор, правда, с повинной не пришёл, но через четыре дня, какой-то мужик на краю их посёлка скончался в жутких корчах, а молва, само собой, приписала эту смерть Ялдыге, и конечно авторитет такого колдуна, сами понимаете, взлетел до небес. На мой прямой вопрос его ли это рук дело, Михалыч хитро улыбался в усы, и стоически молчал, а это удивляло, ибо приврать он любил. С тех пор все накопления он хранил вне дома, а в чём и где конкретно никто не знал, но жадные до чужого добра люди, ну или воры, периодически пытались подломить хату Михалыча, вот только как-то всё безрезультатно.
Войдя во двор дома, я застал Ялдыгу за весьма редким занятием, он чертил на земле какие-то тетраграммы и триграммы, куда пытался втиснуть "ставрос", ставил знаки первоэлементов по углам, прикусив от усердия язык вырисовывал идеограммы, всё время бормотал что-то, застывал на короткое время, а потом, остервенело матерясь, стирал только что написанное и начинал заново. Так продолжалось минут десять, пока он в конец не озверев, зашвырнул в кусты свой калам (в виде спицы от вязания) и разразившись новой очередью мата, пнул курёнка попавшегося под ногу и скрылся в доме.
- Привет. - Понимая, что не успею, но всё равно выкрикнул я. Вышло жалко. Правда дверь почти сразу приоткрылась и высунувшаяся, красная рожа кол-дуна пролаяла.
- Чего встал? Заходи. - Простить дважды я не заставил.
- Где супруга?
- В деревню отправил.
- Что так? Неужели воров испугался? - Почти весело спросил я, припоминая как он тут недавно надомной изгилялся. - Да твоя А....
- Воров?! - Судя по тому, как он глянул на меня, мне лучше было помолчать. - Тебе бы таких воров, вот тогда бы я посмотрел куда ты своих родственни-ков отправишь. - Но молчать я не привык.
- А мне некого отправлять, мои и так уже..., дальше некуда....
- Ошибаешься. - Перебил меня колдун. - Дальше есть куда, и там отпусков не дают, и подарков из того места не присылают. - Это он намекал на пять килограмм специй, что моя матушка пару месяцев назад прислала мне из Индии, а ему, по моей просьбе, каких-то аюрведических "самаханов" и ак-тинодафну лавсони. Ах да, и пару кашмирских шалей, одну из которых я за-жал для собственных нужд. Я её закрепил на жёсткую раму и повесил на сте-ну вместо ковра, чудо как красиво, серебро по чёрному фону, да и орнамент редкий для Индостана, строгий и не аляповатый.
- Так тебя ограбить или убить пытались?
- По-моему, ограбить, хотя..., вполне возможно, что и убить. Скажем так, сна-чала ограбить, а когда я их спалил, попытались убить. - Я внимательно огля-делся, никаких следов недавних боевых действий в доме видно не было, а зная на что способен Михалыч, погром был бы обязательно.
- И каким способом они попытались от тебя избавиться?
- От НАС, меня и жены моей, дорогой Алевтины Яковлевны. - Подумайте, какая манерность, и откуда только взялась. - Способ прямо скажу, проще некуда, сжечь дом хотели, но не учли, что у меня "сторожа" стоят, заминка у них вышла.
- Так их много было?
- Да не понятно, не разглядел. Но самое главное, они как-то умудрились в дом войти, никого не потревожив.
- А сторожа, это кто?
- Дурень! Я тебе про "оболок" говорил?
- Да. И говорил и учил.
- Ну тогда ты должен помнить, что это самый надёжный сторож, твой лич-ный, который всегда с тобой. Есть правда и другие "сторожа", которые при-сутствуют в течение всех твоих перерождений, но тут речь не о них, речь вот о чём. - Он указал на маленький значок на пороге двери, нарисованный, по-моему, ручкой. Со стороны посмотришь, так, пятно какое-то, или шляпка гвоздя. А может это и на шляпке гвоздя накарябано. Тогда не ручкой?