Я как-то так посмотрел на Ялдыгу, что он, не выдержав моего взгляда, от-вернулся.
- На чём поедем? - Немного погодя спросил он.
- На электричке, в сторону Моховых Гор.
- А машины нет?
- Нет, мою, как ты знаешь, Протасов угробил.
- Я с вами. - Очнулся Петька. - Дома всё равно делать нечего, моя дрожай-шая забрала пацанов и укатила к своей, такой-то матери. Так что я совер-шенно свободен. - Я с сомнением посмотрел на Ялдыгу, но тот лишь пожал плечами, он похоже был не против, а я тем более, больше народу, веселей компания, конечно пилить до Моховых Гор на электричке не так уж и долго, но там ещё пересадка на местную маршрутку, и потом ехать, ехать, ехать, плохими дорогами, по раскисшей снежной каше, хотя.... Может за городом не так уж и сыро?
- Поехали, только надо сначала затариться кое-чем. - Согласился я.
- Это чем? - Повеселел Пётр.
- Этим самым, и пожевать чего-нибудь купить надо.
- Ты думаешь в этих самых Могилках магазина нет? - Спросил Михалыч.
- Кто его знает, посёлок-то дачный, а сезон, как видишь, нет.
Электропоезд домчал нас до нужной станции меньше чем за час, до авто-станции мы добрались тоже быстро, на ней, охочий до домашней выпечки Петька скупил весь месячный запас пирожков с ливером и всю дорогу трес-кал их, не забыв угостить и нас. Ялдга, понюхав угощение, наотрез отказался их есть, мотивируя это тем, что неизвестно какую домашнюю скотину ис-пользовали в приготовлении этих самых пирожков, я не был столь щепети-лен, я ел, но чуть не подавился, когда понял, что колдун имел ввиду. Ведь кошки и собаки с крысами, тоже своего рода домашняя скотина.
Через пару часов автобусной тряски мы добрались до Рустаево, небольшой деревеньки, откуда нам предстояло дойти до Могилок своим ходом, благо идти было не далеко, всего пару километров.
- На кой чёрт забираться так далеко от города, что бы побыть наедине с при-родой. - Завёл шарманку Пархалин. - Достаточно выйти в парк, и насладить-ся свежим воздухом, покормить белочек, уточек в пруду, а тут.... - Он может быть и промолчал, но первым делом как выйти из автобуса, Петька влез в лужу слегка припорошённую снегом, и естественно промок.
- А ты не мерь всех по себе Пётр Фёдорович, - ответил ему Ялдыга - кому-то может и белочки за глаза хватит, а иному и гектара картошки под лопату по-садить мало будет.
- Гектара?! - Ужаснулся Петька, как обычно принимая всё сказанное всерьёз. - Это же сколько копать?
- Всего сто на сто метров, и три дня от рассвета до заката, зато по осени такой урожаище соберёшь, что и тебе и скотине хватит на всю долгую зиму. - Ялдыга улыбнулся про себя. - Знаешь как телёнки и поросёнки варёную и, толчёную картошечку с посыпкой уважают? О-о-о, за уши не оттащишь. Он пятаком в корытце возит, похрюкивает от удовольствия, нетерпеливо копытцами по полу перебирает, и так заразительно стервец чавкает, что у самого слюнки наворачиваются, а ты ему ещё щетинку на боку почешешь, так тут вообще идиллия и верх всякого блаженства.
- Кому, телёноку?
- С пятачком-то? Дурында ты Пётр Фёдорыч, свинье конечно, но я вообще-то о поросёнке говорил. - Петька замолчал на какое-то время, видно представ-ляя весь долгий процесс до идиллии с корытцем и чесанием бока.
- Не-е, уж лучше белочка.
- Я же говорю, кому чего. - Философски подвёл итог Ялдыга.
На горизонте замаячила долговязая фигура, в которой угадывался велоси-педист в длинном, почти до пят брезентовом плаще, и шляпе а ля Тироль, вот только потрёпанное перо явно было выдранным у местного петуха. Спортсмен отчаянно наворачивал педалями, с усилием преодолевая грязь и снежную кашу он, то съезжал в колею, из которой потом долго вытаскивал свой видавший виды транспорт, то выкатывал на поле, где грязи было ещё больше, но там она хотя бы не была так разъезженна как на дороге. По всему было видно, что он сильно торопился, но отчего-то смотрел не вперёд, как человек, ждущий конца этой ужасной дороги, а всё время оглядывался назад, как бы опасаясь, погони. Нас он пока не заметил, петляющая дорога и кусты ивняка растущие вдоль неё, скрывали нашу троицу надёжней иного окопа.
- Куда этот почтальон так торопится? - Поинтересовался колдун.
- А почему почтальон? - Не понял Петька.
- А шут его знает, похож он на почтальона и всё тут.
- Торопится, говоришь. А я бы даже сказал, удирает, смотри как назад часто зыркает. - Обратил внимание я.
- Может, украл чего? - Заговорил в Петьке криминальный журналист.
- Чего можно украсть в дачном посёлке? Мешок картошки?
- Ну, не скажи, у моего соседа той осенью болгарку свистнули. - Возразил Пархалин.
- Это у генерала?
- Ха! Какой дурак будет воровать у генерала ФСБ болгарку! Скажешь тоже. У другого соседа, тот простой мастер на каком-то заводе.
- Странное у вас соседство, прямо министры и уборщицы.
Велосипедист вдруг замер на месте, резко обернулся и, отбросив свой драндулет, рыбкой нырнул в канаву, прямо в самую её грязь.
- Чего это он? - Спросил Петька, но никто ему не ответил, мы с Ялдыгой уже лежали на земле. - Вы чего? - Уставился на нас ничего не понимающий кри-минальный журналист.
- Ложись дура!
- Что, прямо сюда! Но тут же грязно!
- Ложись! - И я, вскочив, свалил Петра на землю. - Ты чего не слышал?
- Чего? - Начал брыкаться мой лепший друг.
- Стреляли Петя, прямо в почтальона стреляли, хотя могли и по нам.
- Как, а я..., стойте. Кто стрелял? Вот тот хлопок и был выстрел?
- Слушай Вася, а он точно криминальный журналист? - С сомнением спросил у меня Ялдыга.
- Самый настоящий, только молодой ещё, просто раньше он о культуре пи-сал, и около культурных событиях.
- Это типа кто с кем спит?
- Ага.
- Нет, правда стреляли? - Не унимался Петро.
- Конечно, правда, неужели ты думаешь, что мы с Борисом Михайловичем ради шутки тут свиней изображаем?
- Да кто вас знает.
- А-а, ну если так, тогда ладно, можешь пойти проверить.
- Что-то наш почтальон затих. - Приподнял голову Ялдыга. Я с опаской высу-нулся из-за куста в поисках стрелка, но располагавшийся справа лесок, и де-сяток дачных домиков слева в отдалении, давали ему большое пространство для маневра, так что палить он мог, откуда угодно, но судя по звуку, стрелял издалека. - Это он куда?
- Кто?
- Петя наш. - Я оглянулся, Пархалин, сделав суровое лицо, смело топал в на-правлении велосипедиста отдыхавшего в колее.
- Петя, ты баран. - Тихо прошептав, я рванул ему наперерез, но в самом на-чале старта поскользнулся на грязи и ухнул навзничь. - Михалыч!
- Чего Михалыч, - грустно отозвался колдун - его теперь не догонишь, остаётся надеяться, что стрелок парнокопытных и полорогих не отстреливает. - Петька тем временем дошёл до велосипедиста, но тот, увидев его, подскочил как ужаленный и с воплем "С-с-у-у-у-у-уки-и-и!", умчался на сверхсветовой скорости куда-то в сторону леса.
- Чего это он? - Не понял Пархалин.
- Ложись падла, а то сам встану и таких кренделей тебе навешаю, век пом-нить будешь! - Заорал благим матом я, и в этот момент в отдалении прозву-чал выстрел, и на этот раз Петя понял, что это был именно он. Недалеко от Пархалина взвился фонтанчик грязи и обдал его брызгами. Я так и не понял, предупреждение это было, или стрелок оказался так себе, расстояние от нас до него вряд ли превышало пятьсот метров, ну это если судить по звуку. Петя на глазах побледнев, попятился назад и, оскользнувшись в колее, со всего маху сел на пятую точку, по дурацки взмахнув руками и не в силах вымолвить не слова.
- Чего падла, довыёбывался? - Чуть ли не злорадно спросил я. Кто-то может и не поймёт, но ругал я его из абсолютно дружеских побуждений, из всех са-мых близких мне друзей он, пожалуй, был самым близким и терять мне его совсем не хотелось. Помимо этого на белом свете существовала его супруга, которая, если что случится с ним непоправимого, могла сделать моё сущест-вование очень тяжёлым, или даже невыносимым. Ну а злорадствовал я по-тому, что этот крендель ещё жив, правда злорадствовал я не долго, некогда было, выскочив таки из-за куста, я схватил Пархалина за шиворот и затащил его обратно.