— Привет!
Яна вздрогнула, глянула на него, остановилась. Лицо залило краской.
— Ты?! — вырвалось у нее.
— Идешь, никого не замечаешь. Как и положено порядочной девчонке.
— Ты меня смущаешь! — Яна оглянулась по сторонам.
Ильяс понимающе кивнул. Яна не просто порядочная девчонка, она «матрешка», пацана с зоны ждет, почет ей и уважение. Никто не смеет вот так просто остановить ее и завязать пошлый разговор, вгоняя в краску. И все равно, что у нее брат зону охраняет… Но ведь на самом деле все равно, здесь это никого не колышет. Здесь правила куда проще, чем на зоне. Хотя в чем-то и жестче.
— Извини… Ты сейчас куда?
— Мне в универ нужно, на консультацию.
— Учишься уже?
— Пока только поступаю.
— Совсем взрослая стала.
— Ты извини, мне пора.
Извинялась Яна искренне, но ей действительно не терпелось поскорее уйти. Может, действительно торопится, может, Ильяс ее смущает, а может, она просто не хочет его видеть.
— Да, конечно.
Ильяс расстроился, но виду не показал. Яна еще не ушла, а он уже, казалось, потерял к ней всякий интерес. Лицо окаменело, взгляд заледенел. Яна, уходя, даже удивленно глянула на него через плечо. Он-то должен восхищаться ею, а ему все равно. Даже вслед не глянул.
На самом деле ему не все равно. Душа разрывалась от нахлынувших чувств, Ильяс едва удержался от искушения побежать за Яной вприпрыжку. Но вместо этого спокойно повернулся к ней спиной и направился к пустырю в северной части квартала.
Ринат письмами со своим корявым почерком держал его в курсе всех событий, Ильяс знал, чем живет и дышит моталка, а вот насчет рынка не черкнул ни строчки. Ильяс мог догадываться почему. Возможно, барахолка не представляла собой ничего особенного. Так оно, в общем-то, и оказалось.
Площадь под рынок отвели немаленькую, отсыпали щебнем, наколотили из доски и фанеры торговых лотков, выкрасили в один темно-синий цвет, запустили людей. Большая часть лотков пустует, торгашей немного, покупателей чуть больше. Но при этом есть все, что необходимо, во всяком случае, мама смогла одеть и обуть сына. И палатка с очками здесь имелась. К ней Ильяс и подошел.
Солнцезащитные очки теснились на специальной подставке. Остроносый мужичок в полосатой футболке угодливо поставил перед Ильясом зеркало на высоком креплении.
— Давно, что ли, открылись? — спросил он, примеривая очки.
— Да нет, недели две…
— Народу пока негусто!
— Пока!
— Сколько? — разглядывая «капельки», спросил Ильям.
— Двадцатка.
— А ты не охренел?
— Так польские!
— Ну так не итальянские же! — Ильяс надел очки, повернулся к продавцу. — Похож на Челентано, а?
— Есть что-то, — буркнул мужик.
— Пижон! — донесся откуда-то справа голос.
Очки Ильяс снял неторопливо, без суеты, но на голос обернулся резво. И увидел четырех крепких на вид парней: черненькие, светленькие — и все одинаково нахальные. Это ведь они позапрошлым летом пытались побить их с Аркашей. От них убегали, им навалили. Советская братва, «восьмушка», мать их. Их территория недалеко, через Казанку переплыть. Или по мосту перейти.
Ничуть не смущенно Ильяс подошел к старшему, белобрысому пареньку с широким прямоугольным лицом и маленькими приплюснутыми ушками. Надбровья массивные, глаза глубоко посаженные, будто улитки из своих раковин смотрят, усмехаются. Но усмешка какая-то неловкая. Узнал паренек Ильяса, вспомнил пропущенный удар — ногой в печень. Хорошо Ильяс тогда приложился, жаль, морду в кровь разбить не успел, а она так на удар коленом просилась.
— Пацаны, без обид, вы здесь чужие, — смерив белобрысого взглядом, вроде как миролюбиво, но жестко сказал он.
— Район ваш, рынок наш!
Ильяс улыбнулся — разочарованно, даже с обидой. Он к ребятам со всей душой, а они ему — хамить.
— Вопросы? — сурово посмотрел на него белобрысый.
Ильяс ударил его в челюсть кулаком, без размаха, но точно в нужную точку. Пацан вырубился мгновенно, на землю падал как бревно.
Драться Ильяс умел и любил, но в схватке одному против четырех выстоять нереально, он прекрасно это понимал. Обступят со всех сторон, повиснут на руках, массой завалят. А если еще и бить умеют, то шансов победить никаких. Но Ильяс не один, за ним его район, здесь он свой, поэтому чувствует себя уверенно. А противник явно не в своей тарелке, еще и старшего вырубили, пацаны на измене, оглядываются. А по улице уже идут двое, спешат к месту, Болтай и Юсуп, Ильяс улыбнулся, узнав их.