Отбросив прочь свою пустую тень,
Хочу от тела отделить я душу.
И, завершая свой последний день,
Покой Вселенной смертью я нарушу.
Эти слова Андрей написал перед самым уходом в армию. С музыкой затеваться уже не хватило времени, поэтому он отдал листок с текстом друзьям, чтобы они доделали песню до конца. Первый куплет ребята пели по очереди: две строчки Денис, две строчки Кир, но разницы Андрей не почувствовал. Казалось, что поёт один и тот же человек. Он даже глаза прикрыл, чтобы проверить себя. Кир совершенно точно копировал тембр Дениса, но тут ребята дошли до припева, исполнив его на два голоса, причём Кир ушёл в более высокий диапазон.
И почему не смог спасти тебя?
И как же мне теперь найти себя?
И почему я жду в тот самый час,
Не уничтожив всё! Прямо сейчас!
– Хорошо песню доработали, дельная аранжировка, – шепнул Андрей Егору.
– Я не участвовал даже. Первый раз слышу, – ответил тот. – Мелкий отжигает. Он что, как Галкин, может голоса имитировать?
– Потом разберёмся, давай послушаем.
Коль сердце разорвалось от тоски,
И не пускает жить моё отчаянье,
Спущусь по водам призрачной реки,
С холодных губ слетит моё прощание.
Этот куплет Кир исполнял один. Он пел то почти шёпотом, то срывался на крик. У Андрея кожа покрылась мурашками. Он даже не предполагал, что сочинённый им стих на рандомную тему, выбранную ради спора, вызовет в нём через год такие эмоции. А спор возник из-за того, что Лёха, ведущий стихоплёт их группы, никак не мог сочинить подходящий текст для песни, мотивируя это тем, что для поэта нужно сначала испытать чувства. Без них получатся не стихи, а рифмованный бездушный набор слов. Андрей тогда возразил, что поэт может сочинить шедевр, просто представив определённую ситуацию, вжившись в неё и пропустив через себя. Буров хмыкнул и сказал: «У тебя на руках умерла любимая. Вживайся».
Уже не держит здесь пороков сеть,
За грань теперь не трудно мне уйти...
Твоей душе – в раю навеки петь,
Моей – стать пилигримом адского пути.
– В общем, все умерли, – в заключении трагическим голосом возвестил Андрей, когда через неделю зачитал друзьям получившийся опус.
Он мучился всю неделю, потому что вжиться в ситуацию не получалось. Выходил именно рифмованный бездушный набор слов. Может потому, что в этот период времени у него не было любимой девушки. И, тем более, он плохо себе представлял, как она станет умирать у него на руках. Со своей же он не так давно рассорился в прах, поэтому в голову упорно лезла только одна мысль: все бабы – стервы. А потом приснился сон. Андрей не помнил, что именно ему снилось, но оставшееся после пробуждения ощущение горя и безысходности позволило написать слова будущей песни буквально за десять минут.
– Убедил, – сказал тогда Лёха. – С нас музыка.
Композиция закончилась. Андрей знал, что сочинённый им текст сыроват и не во всех местах соответствует правилам стихосложения. Но музыка и исполнение полностью завуалировали эти погрешности. Кир закрыл крышку рояля, и ребята спустились со сцены вниз.
– Мне понравилось, как ты поёшь, – обратился Андрей к мальчишке. – А чья музыка? – спросил он Дениса.
– Я только немного помогал, – мотнул тот головой в сторону Кира.
– Молодец. Не испортил. Теперь даже текст можно не подправлять. Или подправим? Сегодня в пять часов в гараже. Всех устроит?
– Зачем же в гараже? Репетируйте здесь, – услышал Андрей приятный баритон.
Он обернулся на голос и увидел мужчину средних лет, подтянутого, без «пивного животика», как у многих в его годы, одетого в светлый летний костюм из льняной ткани. Незнакомец был темноволос, но седина уже покрыла половину головы.
– И сколько это будет нам стоить? – спросил Андрей, зная, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Для второй мышки.
– Нисколько. Ещё и доплачивать буду, если согласитесь выступать время от времени, – сказал мужчина, подходя поближе. – Давайте знакомиться: Максим Михайлович Галич, владелец парка и папа Киры.
Он обменялся рукопожатием со всеми, кроме Дениса и мальчишки. Мальчишки? Но ведь он явно слышал: «папа Киры».
– Мне не послышалось? Киры? Не Кира? В смысле – не Кирилла? – уточнил Андрей, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Ты им ещё не сказала? – с мягкой улыбкой произнёс старший Галич, посмотрев на дочь.
– Пап, ты же в курсе: я это не афиширую. Кто не догадался – туда ему и дорога, – фыркнула она.
– Ну, знаешь ли! – возмущённо прошипел Андрей, кинув грозный взгляд на хитро улыбавшегося Дениса, но у самого будто камень с души свалился. Почему-то.