Нынешним утром прошла первая часть свадьбы по обычаю степи. Пустив в сторону русичей сотню стрел с тупыми наконечниками, он и его воины покинули стоянку, изобразив бегство и оставив за спиной невесту с подружками, своих женщин и рабов. Первый свадебный день молодой жених со товарищи должен веселиться на пиру без отца невесты. Лишь когда его девочка станет женщиной молодого князя, хан вернётся, и пир продолжится.
Гурандухт – любимица Кончака. Подрастая, она всё чаще и чаще пробуждала в нём детские воспоминания о старшей сестре, чьим именем и нарёк дочь. Их отец, хан Атрак, выдал красавицу Гуран за царя Давида, повелителя горной страны Картли. Лицом младшенькая становилась с каждым годом всё больше похожей на свою тётю, но отличалась от последней свободолюбием и дерзким характером. Видимо, его сильная любовь стала тому причиной – Кончак разрешал ей всё, чего ни один из отцов не позволял своим дочерям: девочка росла сорвиголовой и повадками больше смахивала на мальчишку. Она держалась в седле не хуже взрослых мужчин, хорошо владела кинжалом и метко стреляла из лука. Справится ли юный сын Игоря с этой дикой кошкой? На лице хана появилась лукавая усмешка: не зря все звали его дочь Свободой, кажется, уже забыв имя, данное при рождении.
Его люди спе́шились и занялись обустройством лагеря, ставя лёгкие походные шатры, разводя костры и свежуя добычу. С ханом ушла только часть его воинов. Остальные охраняли стада на заливных лугах Сюурлия. Женщины и рабы остались в вежах, поэтому приготовление пищи поручили самым молодым: каждый куман должен быть не только воином, но и уметь добывать в степи пищу, а также приготовить её. В военные походы женщин не брали.
Кончак сошёл с коня и окинул взглядом место, выбранное для ночлега. На глаза попался найдёныш, на которого случайно наткнулись дозорные без малого две седмицы назад. Китан, Осулук и Тирпей спасли мальчишку от волков и поймали его коня, сорвавшегося с привязи от страха перед хищниками. Щуплый на вид малец оказался не так-то прост: не растерялся и храбро отбивался от зверей палкой, покуда не подоспела подмога.
Хан расспросил отрока о том, кто он такой и почему оказался в степи совершенно один, но его рассказ вызвал у Кончака ещё больше вопросов, на которые мальчишка не смог или не захотел ответить. Он говорил на каком-то диалекте, отдалённо похожем на язык русичей. Значения большей части слов хан разобрать не смог. Да и Овлур, как стал называть его Кончак, перекроив под привычное для уха странное имя, плохо понимал, о чём его спрашивали. Единственное, что понял хан – мальчишка пришёл с восхода и какое-то время находился в плену.
Осмотрев диковинные вещи, бывшие при отроке, Кончак выяснил, что Овлур гудец. Его свирель, такая же необычная, как и остальное, что находилось при нём, была сделана из какого-то невероятного по толщине и жёсткости тростника. Видимо, очень издалека пришёл: ничего подобного хан за свою жизнь не видел. Звуки, что Овлур извлекал из этого музыкального инструмента, заставляло сердце сурового воина сжиматься от сладостной тоски и уноситься мыслями в своё прошлое, вспоминая мать и сестру, любивших петь протяжные песни – широкие и вольные, словно дикая степь.
Свобода тоже заинтересовалась найдёнышем. Ей понравилось, как он играет, и понравился его дар – куски мыла с дивными ароматами, вручённые отроком хану с просьбой передать супруге и дочерям, если у хана они имеются. А ещё Гурандухт взбрело в голову обучиться искусству владения палкой, когда узнала, что Овлур смог отбиться с её помощью от стаи волков. Вместо того, чтобы готовиться к свадьбе и слушать наставления старших женщин рода, эта егоза начала овладевать приёмами боя, не внимая просьбам и предупреждениям её невольного учителя о том, что синяки, полученные во время этой потехи, не украсят невесту и могут не понравиться жениху.
Поэтому, когда ханом решался вопрос, оставлять гудца в вежах на радость дорогих гостей или забрать с собой, Кончак всё же взял мальца в степь, чтобы дочь более не отвлекалась на глупости. Девушек всегда привлекает необычное, а чужак оказался именно таким. И ещё смазливым. У сурового воина не должно быть слишком привлекательное лицо. Его красота – в славных победах и шрамах, полученных в схватках с врагами. Но кто знает, что творилось в голове у его дочери. С того момента, как мужчины покинули стоянку, для неё начнётся новая жизнь, где нет места для привычных выходок. Наверное. Хан снова усмехнулся своим мыслям.