– Но главное, что хорошо, – вступила Люда, – нас как бы похвалил Николай Гаврилович и предложил развернуть идею по всей школе. Результата пока большого мы как бы не успели увидеть, так как учёба закончилась, но шума много было. Не всем это понравилось. Ведь даже некоторые девчонки как бы ругаются при всех, что говорить о мальчишках? А уж курят все как бы напропалую.
– Опять ты со своим «как бы», – досадливо заметил Володя.
– Ну, извини. Я иногда помню, но иногда забываю.
– Вы что же и за речью своей все следите? Это входит в обязанности нравственного патруля? – Изумилась Катя.
Ответила Таня:
– Нет, не так. Это новый учитель литературы обратил наше внимание на лишние слова в речи. Вот мы и стараемся исправлять свою речь. А Проф, тот всегда за этим следит. Он как настоящий профессор, всех одёргивает. Мы привыкли.
В это время Валентина Васильевна поднялась.
– Ребята, извините, но мне пора уходить. Спасибо, что вы навестили Володеньку. Сынок, ко мне должна придти аспирантка с диссертацией. Так что я пойду. Тем более что у вас свои разговоры. Боюсь, что я вас немного стесняю.
Она поцеловала сына в лоб, а он приветственно помахал рукой.
После ухода матери Володи все действительно почувствовали себя несколько легче. Дело не в том, что она взрослая, а они только-только выходят из детства. В палате оставались и другие взрослые: во-первых, ещё двое больных у противоположной стены, а во-вторых, пришедшие к ним родные. Но Валентина Васильевна была мамой их товарища, а при маме разговор всегда ребятам приходится несколько сдерживаться. Валентина Васильевна была умной женщиной и всё прекрасно понимала. Ей очень хотелось знать, кто из девочек имеет виды на её сына, кто может стать невесткой и кто же из претенденток нравится больше Володе. Так стараются догадаться все родители детей, если их интересует судьба любимых чад. Но всему своё время. Нельзя перегибать палку настырным вниманием. И она ушла.
– Так что же ты придумал новое, Проф?
Вопрос задала Вика. Она пересела на место ушедшей Валентины Васильевны и будто случайно взяла руку Володи в свои, как только что держала мама. Это не ускользнуло от внимания газетчицы Кати. Она направила диктофон на Вику.
– Представьтесь, пожалуйста, чтобы я потом не забыла и ничего не перепутала.
Вика, смутившись, назвала себя.
– И расскажите, пожалуйста, поподробнее как отнеслись другие школьники к вашему нравственному контролю?
– Да как? Кому нравится, если ему говорят, чтобы он поднял конфетную бумажку, если только что он её бросил на пол? Или если курят, то теперь стали прятаться от нас. И прежде, чем выругаться, оборачиваются, нет ли нас рядом.
– Это плохо?
– Почему же плохо? Хорошо. Лучше, чем когда всё шло вразнос. То одна техничка ругалась за грязь, а то и мы наблюдаем. Вот год начнётся, мы с первого дня заставим всех помнить о нравственности.
Но Вика не хотела больше говорить и, слегка приподняв руку Володи, опять попросила:
– Проф, ты, может что-то другое придумал? Рассказывай.
Володя внимательно, неторопливо, словно изучающее, посмотрел на всех собравшихся и, остановив взгляд на корреспондентке, начал развивать новую мысль:
– Я уже тут на койке вспомнил опять рассказ нашего Николая Гавриловича, а именно его комсомольскую юность. Он со своими комсомольцами помогали всему городу. А мы занялись только своей школой. Это хорошо, но мало. Я предлагаю, пацаны-пацанки, расширить работу нашего нравственного контроля. Мы должны пойти в метро, автобусы, трамваи и там заставлять таких оболтусов, как этот Владлен и его компания, уступать места старшим, женщинам, инвалидам.
– Это же не футбольное поле, – заметил мрачновато Фёдор, – нас на всю Москву не хватит. Это раз. И второе. Короче, ты понял, почему оказался здесь? То, что кому-то не нравится в школе – это ерунда на постном масле. Короче, там боятся учителей, боятся, что вызовут родителей в школу и так далее. А в городе так отошьют за твои замечания, что мало не покажется. Короче, ты уже это почувствовал на себе. Не понимаю, как тебе пришла такая мысль? Урок не впрок?
Володя ядовито усмехнулся:
– Испугался, значит? Но ведь мы никого не неволим. Всё только добровольно. А я потому и подумал о порядке в городе, что увидел наглость шантрапы. Да, они могут пойти на что угодно, если у нас не будет поддержки. Но вот тут-то нам может помочь Катерина со своим «Московским комсомольцем», – и он посмотрел пристально на Катю. И все повернулись к ней. Но она не растерялась и поспешила заверить ребят в правильном подходе.