Все мои вещи, включая сёдла и упряжь с коней, уже отнесли в этот дом и сложили там.
Попозже я разберусь со всем. Постель тоже мне выдали, как и керосиновую лампу. А вот когда уехала привёзшая меня сюда телега, я так и не заметил.
Парни помылись и теперь в баню отправилась Лизавета.
Как я понял из рассказов хозяина, она была старшей из его четверых детей. И единственной дочерью. Старшего из его сыновей, Семёна, мы и спасли сегодня с Халандигой. Хозяйку же год назад они похоронили. Хворь какая-то у неё приключилась. Сгорела за полгода…
Судя по всему, рак у неё был… М-да… Хорошего мало… Сочувствую я им…
Вот семнадцатилетняя Елизавета и осталась теперь в их семье за хозяйку… И куда я, пень старый, глаза свои бесстыжие пялю? Ведь старше её больше чем в два раза…
Но вот поделать ничего я с собой не могу. Нравится мне она, и всё! Хоть убей, нравится!..
Подошли ещё трое мужчин возраста Осадчего. Лет сорока-сорока пяти примерно. Правление станицы собралось. Начали не спеша выпивать, закусывать да меня распрашивать, что я да как…
Пришлось мне снова рассказывать про свою эпопею с «возвращением на Родину». И про Аргентину, и как еле отбился от грабителей в Сан-Франциско, и как по тайге шёл… Некоторые места пришлось более подробно рассказывать. Старался особо не врать, чтоб не запутаться случайно, но всё равно «пытали» меня сильно.
Когда рассказывал, как меня хунхузы подстрелили, услышал испуганный женский вскрик. Обернувшись, увидел стоящую позади меня Лизу, зажимающую в испуге свой рот. А глаза у неё… Не передать, что было в её глазах! И интерес, и испуг, и жалость… Всё было в её глазах!
Пришлось мне за курткой своей идти, да за светкой с наганом. Всё это сразу же пошло по рукам.
Все пришли к выводу, что это бог мне тогда помог, что пуля в запасной магазин угодила и на рикошет ушла. Этот простреленный и смятый пулей магазин все рассматривали особенно тщательно.
Потом переключились на сам карабин. Все оценили, что из него можно без перезарядки подряд десять выстрелов делать. Не найдя на нём заводских клейм, начали допытываться, где же я его достал.
Пришлось говорить, что это моя конструкция…
Прости меня, конструктор Токарев, но иного выхода у меня просто не было. А конструкцию карабина я поневоле хорошо выучил, когда в боевой его переделывал.
Тем более, что донской казак Фёдор Токарев молод ещё и прославиться пока не успел. А винтовку он ещё лучше сделать сможет! Он же оружейный гений!
Тут же последовало предложение продать мой карабин. Пришлось вежливо, но твёрдо им отказать. А вот трофеи я продам, как и коней. Как мы с Осадчим до этого и договаривались.
Хорошо так мы с ними посидели. Я узнал, что сегодня третье августа тыща восемьсот девяносто восьмого года. Получается, я больше чем на сто лет назад в прошлое попал. В самый конец девятнадцатого века. А я и не помню об этом времени ничего… Вот знаю, что примерно в девятисотом году будет бурское восстание в южной Африке, да ещё про боксёров в Китае помню. Вот и все мои знания.
Из городов на Дальнем востоке я лишь Владик с Хабаровском помню, да ещё Николаевск с Благовещенском. А вот есть ли Уссурийск сейчас, я даже без понятия. Не говоря уже о других городах…
Придя в своё новое жилище, я хотел сначала почистить свои трофейные винтовки, но потом плюнул и завалился спать. Завтра, всё завтра… На сегодня и так день насыщенный у меня выдался…
Уже засыпая, я подумал, как там Халандига день провела? Привык я к ней уже. Да и простились мы как-то скомкано. Всё как на бегу получилось.
Приехали казаки, мы с ними поговорили, а когда подъехали телеги, Халандига тут же стала собираться домой. Неожиданно всё получилось как-то…
Проснулся я рано. С петухами. Натурально с петухами. В курятнике разорался петух и я проснулся. Но выспался хорошо. Да и тело тоже отдохнуло.
Я потянулся, подскочил с кровати и сделал несколько резких поворотов и наклонов. Энергия в теле просто бурлила!
Я вытащил из своего рюкзака полотенце, натянул джинсы с кроссовками и побежал в баню умываться. Провёл гигиенические процедуры и уже вытираясь полотенцем заметил небольшой кусок зеркала, закреплённый рядом с вешалкой. Вчера я просто внимания на него не обратил. Мельком глянул на своё отражение… И замер…
В зеркале отражался не я…
То есть я, конечно, но не совсем я. Тот я, что сейчас отражался в зеркале был значительно моложе меня настоящего. У меня даже мысль глупая мелькнула про волшебное зеркало…