— Как там ваши дела? — стрекотал ее голос из телефона.
— Едим.
— Надеюсь, не друг друга?
— Стараемся.
Томас подошел к крохотному окошку на кухне.
— Как твой конкурс? — вежливо поинтересовался он.
— Почти закончился. Я прошла в финал!
— А, — только ответил Томас.
— В любом случае послезавтра я прилетаю обратно. Чуть-чуть осталось.
— Ага.
— Спасибо, Томас.
— Не за что.
Он сбросил вызов. Кажется, она еще что-то говорила — но он больше не хотел слушать.
Потому что внутри наконец-то щелкнуло. Паззл сошелся.
Томас медленно развернулся. Пушистая задница Байрона заслоняла миску, из которой тот ел, громко чавкая. Томас посмотрел на холодильник — на нем, среди многочисленных дурацких магнитов висела подробная инструкция. «Гулять — в семь утра и семь вечера. Банку два раз в день, после прогулки. Не забудь вычесывать его! И любить!»
Томас резко махнул рукой — и магниты полетели вниз. Прислонился к опустевшей гладкой поверхности лбом, постепенно оседая на пол, в разноцветное месиво.
Байрон подбежал и стал тыкаться мордой. От него несло консервами. Томас тихо взвыл.
— А вот и я! — в прихожей хлопнула дверь.
Томас не отрывал взгляда от столешницы. Байрон залаял из ванной.
— Привет, — Стэйси заглянула на кухню и кинула пакет на стол. — За что это ты его запер? — спросила она, собираясь зайти в ванную.
— Не открывай, — тихо приказал Томас.
— Что? — не поняла Стэйси.
Он встал, вынул из-под пакета пистолет, который она умудрилась не заметить, и вышел к ней в прихожую.
— Не открывай, — повторил Томас, постукивая пистолетом по бедру.
Теперь Стэйси заметила. Побледнела, но не сняла пальцев с дверной ручки.
— Мне нужно вымыть руки, — упрямо возразила она.
Томас молча смотрел на нее.
— Что происходит? — тихо спросила Стэйси.
— Идем, — позвал он, жестом приглашая ее на кухню. Она опустила наконец руку и механически сделала шаг вперед. Он положил ей руку на плечо и подтолкнул. Она сжалась под его пальцами.
— Садись, пожалуйста, — Томас пододвинул к ней стул. Потом сел сам. Рука с пистолетом легла на стол.
— Что происходит, Томас? — спросила Стэйси уже тверже. Она не могла понять, что ему нужно. Если бы он хотел ограбить ее, то ведь мог сделать это в любой момент, когда ее не было. Зачем же ждать ее возвращения и угрожать ей пистолетом? Или он насмотрелся плохого кино?
Томас полез в карман и выложил на стол пачку сигарет и зажигалку. Стэйси подняла брови.
— Ты куришь?
— Только в исключительных случаях.
Стэйси глубоко вдохнула.
— Томас, объясни мне наконец, в чем дело. Мне надоел этот дешевый спектакль.
Она ожидала, что он улыбнется, извинится за свою глупую шутку, и все встанет на свои места. Но Томас не улыбнулся. Он вообще был на себя не похож — бледный, с синяками под глазами.
— Видишь ли, в этой пачке осталась одна сигарета, — начал он с некоторым трудом. — И я все искал того, после кого я должен ее выкурить, и не находил. Столько раз ездил в город — и никого там не встречал. Потому что никуда не надо было ездить.
Стэйси нахмурилась.
— Я не понимаю, при чем тут…
— Ш-ш-ш, — перебил ее Томас. — Дай мне договорить. Я убил уже одиннадцать человек.
Байрон снова залаял в ванной. Стэйси нетерпеливо тряхнула головой.
— Что за бред ты несешь?
— Это не бред. За последние четыре года я убил одиннадцать человек. И ты должна стать двенадцатой.
Стэйси замерла.
— Я ничего не понимаю, — пробормотала она.
На этот раз Томас слегка усмехнулся — но лучше бы он этого не делал. В этой улыбке не было ничего от Джимми Тэйлора.
— Я и сам не до конца понимаю. Но только так я начинаю… чувствовать. Что-то.
— Ты убиваешь людей, чтобы научиться чувствовать?.. — повторила Стэйси медленно.
Томас кивнул. Вдруг вскочил и стал ходить вдоль кухонных шкафов, размахивая на ходу пистолетом.
— Я не знал, что так выйдет с тобой, понимаешь? — он резко остановился и повернулся к Стэйси. — Я не хотел, правда!
Стэйси, как зачарованная, кивнула. Она чувствовала, что ей должно стать страшно — но страшно почему-то пока не становилось.
— Может, ты просто не будешь меня убивать? — предложила она тихо. Это прозвучало очень глупо, но Томас серьезно покачал головой.
— Я не могу.
Байрон в ванной заскулил.
— Если ты меня убьешь, кому-то снова придется сидеть с собакой, — вдруг совершенно спокойно заметила Стэйси. Томас нахмурился.
— Я могу с ним сидеть.