Развлечение самого себя.
Не пожалейте красненькой, нарядите попа во фрак, за другую — обрейте ему бороду и введите его в собрание или толкните меж дам. Я это пробовал, и клянусь, что в жизнь не видел ничего лучше и смешнее: каждое слово и движение нового фрачника нужно было записывать.
(Гоголь — Погодину)
Подкупить попа, нарядить во фрак, обрить ему бороду, толкнуть его к дамам, на бал, а самому наблюдать эту комедию, записывать и хохотать — браво!
Это не только развлечение, это — художественный метод! Удобно-то как! И придумывать ничего не надо. Вам грустно? У вас хандра? Сведите с ума титулярного советника Попрпщпна, сорвите шинель с Акакаия Акакиевича. Или, еще проще — оторвите нос глупому майору Ковалеву — и преследуйте его. и смотрите писательским глазом, как он будет бегать по Петербургу да получать щелчки. От того, от сего и от вас!
Какое сладострастное наслаждение!
Бейте его! Бейте его! — Кричал Ноздрев. порываясь вперед с черешневым чубуком, весь в жару, в поту…. Ребята, вперед!
Есть тут злобное желание? Есть. И еще какое.
В оправдание Гоголя можно заметить, что не было бы в людях этой злой и веселой страсти к мучительству других существ — не было бы и человека совсем, одни розовокрылые ангелы бесплотные слонялись бы по земле. Не было бы НН сильного тела, сформировавшегося в борьбе не на жизнь, а на смерть с соперниками и конкурентами, с животными и с остальной природой, не знающей жалости. Не было ни литературы (чудный пример — «Герой нашего времени» Лермонтова — тут и главный герой и автор — самые настоящие мучители, и какие!), ни живописи, ни кино… Только бесконечная божественная литургия…
Не было бы — злобного желания, не было бы и писателя-Гоголя.
Не было бы на земле и заколдованных мест, одни только — выбранные места…
Свидетель последних дней писателя, врач Тарасенков, констатировал: Ночи проводил он в бдении на молитве… один раз имел небольшое кровотечение из носа, мочу имел густую, темно окрашенную, испражнения на низ не было всю неделю. Прежде сего за год он имел течение из уха будто бы от какой-то вещи, туда запавшей; других болезней не было в нем заметно; сношений с женщинами он давно не имел и сам признавался, что не чувствовал в том потребности и никогда не ощущал от этого особого удовольствия; онанпи также не был подвержен.
Был ли Гоголь мужчиной?
Или у него между ног было, как у майора Ковалева вместо носа, — совершенно гладкое место?
Неестественны — скучающие герои Гоголя — Платонов, Тентетников, Подколесин. Здоровый молодой мужчина (Пушкин) живет от одной встречи с любовницей (или женой) до другой, от оргазма к оргазму. Если, конечно, его не отвлекают биржевые спекуляции, бега, карты, рестораны. А эти — скучают… Почему? Потому что Гоголь их заразил своей мертвенностью.
В «Носе» Гоголь демонстрирует незнание мужской природы — настоящий мужчина не будет ТАК дергаться и бегать из-за носа, а вот из-за другого органа — и побежит и подергается, если потребуется.
Панический страх Ковалева остаться без носа — это фрейдистский страх кастрации на гоголевский лад. Набоков полагал, что у Гоголя роль пениса выполнял нос. Чем же тогда были, многочисленные, жадно им описываемые, табакерки и сам нюхательный табак? Воздержимся от ответа. Но чихание, кажется, было единственным, доступным Гоголю, видом оргазма.
Где его рассказ о первой любви? О первой женщине?
Ничего этого нет. Зато есть это удивительное место в «Вне». Единственное в гоголевской прозе описание любовного экстаза (цитирую только конец): Он чувствовал томительно-страшное наслаждение… вскочил в свою очередь к ней на спину… схватил лежавшее на дороге полено и начал им изо всех сил колотить старуху. Дикие вопли издала она: сначала они были сердиты и угрожающи, потом становились слабее, приятнее, чище. и потом уже тихо, едва звенели, как тонкие серебряные колокольчики (а он все бил и бил поленом — ИШ)… — Ох, не могу больше! — произнесла она в изнеможении и упала на землю… Перед ним лежала красавица… Бесчувственно опросила она на обе стороны белые нагие руки и стонала, возведя кверху очи, полные слез.
Хома сидел на женщине верхом. Левон рукой, видимо, держался за плечо. По каким местам он ее колотил? За что автор приговаривает Хому к смерти? За то, что тот убил ведьму, или за то, что испытал с ней.
…он бросился ее целовать. Немка начала кричать и этим еще более увеличила свою прелесть в глазах Пирогова…
(«Невский проспект»)
Вот только полена рядом не нашлось… И Шиллер с Гофманом вовремя подоспели.