Купил фрак, Мерседес для себя и Тойоту для Лени, снял шикарную квартиру на Кассберге. с индивидуальным лифтом, подземным гаражом и террасой, подарил Лени золотые часики Ролекс за семь с половиной тысяч евро, а самому себе —.за пять. Начал покупать кофе по цене тридцать пять евро за пачку. И маринованных угрей.
Семейная жизнь Ральфа удалась.
До настоящей пугающей старости было еще далеко.
Другие дети Ральфа — дочка и сын выросли и работали в Баварии. Раз в месяц звонили отцу.
На могиле его родителей красовался солидный мраморный памятник.
Работа нервировала в меру.
Отношения с бургомистром, бывшим одноклассником, были задушевными. Иногда, они даже пили вместе пиво в «Золотом петухе». Не все члены городского совета были его друзьями, но даже во врагах Ральф чувствовал интуитивную поддержку властной корпорации. Между собой они позволяли себе роскошь враждовать, интриговать, изредка и пожирать себе подобных… но для всех остальных — они были сплоченной группой управляющих, связанной множеством невидимых для непосвященного связей… Полулегальные гешефты, совместные поездки… Лазурный берег, Сардиния. Гштад, Санкт-Мориц… дружба семьями… общие врачи… путаны… банки…
Ральфа приняли в Ротари-клуб и городскую масонскую ложу.
Было отчего радоваться жизни по дороге на рождественский базар…
Единственное, что омрачало прогулку, было нахлынувшее на него ни с того, ни с сего неизвестное до сих пор Ральфу чувство — ему вдруг показалось, что все. что он видит вокруг себя — как бы не настоящее. Не настоящий день. Не настоящее солнце.
Ролевая игра? Кого и с кем?
И ты сам — тоже не настоящий. А какой? Пластилиновый? Может быть.
Театральные декорации? — спрашивал он самого себя, глядя вокруг себя и посмеиваясь.
Нет. Тут небо и горизонт. Нарисованы? Слишком хорошо. Так не бывает. Все бывает.
Кино? Тоже нет. Скучно. Какой я герой? Никакой.
Сексуальная фантазия? Чья…
Нет. скорее, это описание в тексте. Неопределенное… безответственное…
И дома на заглавные буквы похожи. Даже не на наши…
Кто-то пишет про меня, — смутно догадывался он, — и он имеет власть сделать со мной и со всем этим… все, что ему заблагорассудиться. Черт побери, до чего странное и неприятное чувство.
Эй ты. там…
Бедняге Ральфу стало казаться, что это чувство его охватывало в жизни не раз… что вся его жизнь приснилась ему сегодня ночью. Или — за несколько секунд до пробуждения.
Кризис среднего возраста?
Ипохондрия своего рода?
Как раз тогда, когда Ральф и Лени, оба высокие, стройные, импозантные, в длинных дорогих пальто, Ральф с белоснежным шарфом. Лени с огненно-красным, подходили со стороны Кассберга к Рыночной площади, на которой располагался базар, произошло нечто… что отвлекло Ральфа от неприятных мыслей о пластилиновом мире, но заставило вспотеть от ужаса.
В длинном и узком окне городской Ратуши Ральф увидел нагую женскую фигуру с отвратительным лицом. Огромный нос начинался на лбу, а заканчивался на подбородке. Глаз и губ видно не было.
Ральф решил, что он окончательно и бесповоротно чокнулся. В отчаянии спросил Лени: Посмотри на башню… над Роландом, в окне… видишь фигуру? И тебе, вообще… не кажется, что все ненастоящее?
В это время они как раз входили на базар через щедро украшенные разноцветными лампочками ворота, через которые можно было бы провести боевого слона. Лени уже нашла глазами палатку с носками и чулками… и рвалась к ней. Поэтому она не приняла всерьез слова мужа и даже не взглянула на башню.
Ральф уже пожалел, что спросил жену… зачем ее мучить… отпустил ее с миром и зажмурился…
Затем посмотрел на башню еще раз… вот Роланд… вот и окно… пустое!
Померещилось…
Ральф погладил свою красивую седую голову со стрижкой ежиком, ему почему-то захотелось закурить, хотя он не курил уже лет тридцать.
Ну. голова у меня настоящая…
Понюхал воздух. Пахло жареными сосисками.
И воздух настоящий. И нос.
Подошел к Лени. Та перебирала и щупала бежевые и темные носки, соединенные вместе в три или в шесть пар.
И носки настоящие!
— Милая, я пойду, поищу глинтвейн и орешки…
— Только не уходи далеко, если потеряемся, я позвоню.
— Хорошо. Но я не взял с собой мобильник. Иначе замучают звонками.
— Тогда встретимся у большой пирамиды. Ее отовсюду видно.
Ральф отошел от носочного киоска, прошел метров двадцать пять и вдруг застыл как вкопанный. У небольшой палатки с глинтвейном.