Под ложечкой сосет предчувствие неизбежной катастрофы… и превращает просмотр развлекательного кино в незабываемый, почти сакральный момент… в счастье.
Послал из берлинского парка привет самому себе, в Москву начала семидесятых.
Как же он был мне тогда нужен! Привет из другого мира. Из другой эпохи. Капелька надежды. Вытер слезу.
Режиссер удовлетворенно крякнул и крикнул: Снято!
После ланча продолжили.
Декорация — лес, аллея. Нарисованный небосвод.
В конце аллеи под искусственной сосной стояла женщина в высоких кожаных сапогах. Кто-то из массовки?
Режиссер заорал: Недоумение изобрази! Недоумение. И ностальгию. Но не переигрывай!
Подошел к ней, робко взглянул ей в лицо. Нежно пахнуло флоксами, кожей и хорошим табаком.
Легкое бежевое пальто… алая беретка… курит сигарету. Длинные ее перчатки испачканы фиолетовым пеплом. Загорелое скуластое лицо выражает презрение к окружающему миру, а прекрасные серые глаза смотрят на заснеженную землю.
Потом она взглянула на меня, и я услышал: Ты звал меня, я вернулась…
От волнения и предчувствия счастья я опять превратился в малахитовую колонну.
Вся съемочная группа зааплодировала. Рабочие подтащили вентилятор и коробку с тертым пенопластом.
Порыв ветра запорошил нас снежным жемчугом…
Красавица исчезла, как будто ее и не было, а я так и остался в камне…
Я не мог двигаться, дышать, есть, говорить. Зато мог думать.
И думал, думал…
Вспоминал. Вся моя до и после — эмигрантская жизнь представилась мне длинной чередой неприятных, мучительных дней и ночей. Под черным Солнцем и синей Луной (так нарисовал наш художник-декадент). Родным и близким существом была для меня теперь только она, пахнущая флоксами женщина в беретке, похожая на молодую Стефан Одран.
Через несколько минут, часов или столетий я вышел из камня.
Вокруг меня ничего не было. Ни маяка, ни леса, ни съемочной площадки.
Только белесая мгла над океаном.
Какого черта? Где все?
Согнувшийся человек
Во второй части рассказа «НЛО в Берлине» я описал то, удивительное, незабываемое, что наблюдал из окна берлинской городской электрички (эсбана) лет десять назад. Ничего не придумал. Не преувеличил. Мне разумеется не поверили. Сочли «капризом писателя».
А одна знакомая критикесса настоятельно мне рекомендовала: Умерить пыл своей фантазии… A-то в ваших рассказах так много неправдоподобных событий… В них не веришь… От них устаешь. И герои ваши сексуально озабоченные! Ужас какой-то. Вы должны думать позитивно! У вас все сюжеты кошмарные. Напишите повесть про счастливых пенсионеров, живущих насыщенной духовной жизнью. Вы можете.
Знакомый писатель, известный в прошлом бабник и лолитчик, добавил от себя: И, пожалуйста, не пиши больше о мужеложстве и онанизме!
Неприятно быть атакованным доброжелателями… да еще и ниже пояса. Что же думают о моей литературе враги, если друзья советуют мне писать о духовных пенсионерах и не писать о мужеложстве… о котором я кстати никогда и не писал, из-за полного незнакомства с предметом. Только один пронзительный рассказик написал о несчастном голубом юноше. «Голубизна» его там — не главное. Главное — отчуждение ранимого человека от мира и его институтов, об этом и рассказ.
И онанизмом мои герои занимаются… умеренно. И только тогда, когда по другому, с любимым человеком, ничего не получается… так что и тут речь идет не о рукоблудии как таковом, а об отчаянии, одиночестве и все о том же отчуждении — от близких и друзей, от общества и от богов, навсегда покинувших страждущее человечество.
Я попытался напомнить критикам, что писательская работа, создание «сюжетов», «сцен», «диалогов» и «литературных героев», таких или сяких, — сама по себе уже есть дерзкая фантазия… чудовищное преувеличение, делание из мухи слона, блеф, выдумка, ставящая все с ног на голову…
Что какой-то жалкий НЛО, летающий непонятно зачем по сивому берлинскому небу, по сравнению с самим наличием «персонажей» и «рассказчика», этих… хм… не существующих, недоделанных людей… людей ли… нет, лишенных бытия недоносков, не существующих, но реальных, иногда до болезненности. — мелочь, малозначительная деталь декора, и только. Также как и их сексуальные прихоти. Пусть себе бесчинствуют гомункулусы нам на забаву! Они ведь не ваши жены, мужья пли знакомые, а наши общие подопытные кролики, выкидыши так и не преодоленного человечеством когнитивного диссонанса. Обитающие к тому же в «архетипической глубине», по словам одного из сионских мудрецов.