— Ха-ха-ха. Ну что же… я наверное не так самонадеян, как другие… не поленитесь, сформулируйте кратко… что вы думаете о вашей бывшей родине.
Орнамент морщин на лице гипнотизера отобразил максимальный градус приветливости. Но губы… губы выдавали его скепсис. Не было никакого интереса к России у этого всезнающего дьявола. И не могло быть.
— Охотно. Место бывшей партийной номенклатуры заняли путинские дружки и гэбисты, чиновники, олигархи… с несметными наворованными богатствами и неслыханной властью в руках. Народ, бывшие «совчелы». ныне называемый «ватой» — нисколько не изменился. Ну разве что — по сравнению с моим временем — наркоты и наркоманов стало в сотню раз больше, чем было при Брежневе, и больных спидом прибавилось на порядки. А так… все по-прежнему. Беззаконие, утеснение, воровство и агрессия сверху… а снизу — блаженная тишина, прерываемая только бульканьем водки, икотой и урчанием голодного брюха да уханьем и стонами драки. Потихоньку начались войны. Попробовали в Грузии, сошло с рук. Откусили у нее территории. Продолжили с Украиной. Империя не может существовать без войн, на которые можно все списать. Им всегда нужно кого-то убивать, понимаете?
Я спрашивал его, хотя знал, что его не интересует то, что я говорю. Говорил и думал: Что ему от меня надо?
— Убивать и грабить… Недалек тот день, когда Россия атакует балтийские страны, Польшу, Румынию… а потом они попрутся и сюда. Если они так жестоки по отношению к своим бездомным, то какими они будут тут? Я все это часто пытался втолковать моим новым согражданам, но мне не верят… только смотрят на меня примерно также как вы сейчас на меня смотрите. Как на очернителя России и фальшивого пророка. Или на идиота…
— Это потому, что… если вы правы, то надо… радикально менять жизнь… и общественную и частную… заново создавать армию, шерстить тайные службы… и продавать акции, пока все не рухнуло. А акции — единственная сейчас возможность получать хоть какие-то деньги, не работая… Никто не хочет отказываться от дивидендов. Гораздо легче считать идиотом вас, чем себя.
— Понятно. Кстати, а вы действительно гипнотизер?
— Да, только я психотерапевт, а не фокусник. Иногда помогаю полиции.
— Это вы к чему?
— К тому, что люди, как узнают, что я гипнотизер, тут же просят показать фокус с «парящей в воздухе женщиной» пли загипнотизировать всех так, чтобы начали раздеваться, трястись от холода или болтать вздор…
— А вы это можете?
— Хм…
— Ладно, ладно, не надо никого раздевать… Полиции помогаете? Помогите мне маленькую загадку решить.
Рассказал ему про сапоги с шпорами. Морщины показали понимание и сочувствие.
— С шпорами? Что-то я не помню сапог у входа в дом… Ну и что вы от меня хотите?
— Загипнотизируйте меня и помогите вспомнить, где я эти чертовы сапоги видел. Сможете? Это ведь легче, чем алкаша от водки отвадить или по фотографии определить, где убийца спрятался…
— Давайте попробуем. Только вы не должны внутренне мне противостоять… упираться… наоборот… расслабьтесь… позвольте себя усыпить… а там посмотрим.
Я шепнул несколько слов на ушко Лили (она посмотрела на меня, затем на господина Валентина своим особенным взглядом и скептически хмыкнула), затем взял под руку госпожу Рисе, отвел ее в сторону и попросил запереть меня и гипнотизера на полчаса в библиотеке. Объяснил, зачем. Она закивала.
— Только, чур, потом расскажете всем нам о результатах! Ужасно интересно.
— Конечно расскажу. Если будет что рассказывать.
— Если ничего не получится, то придумайте что-нибудь экстравагантное. Вы же писатель, это ваша работа. A-то у нас вечер какой-то кислый получился. Обещаете?
— Обещаю.
Дверь за нами закрылась. Замок щелкнул. Мы сели в кресла напротив друг друга. Гипнотизер попросил меня закрыть глаза и ровно и глубоко дышать. Взял своей правой рукой меня за запястье левой руки. Начал считать вслух.
— Один, два, три, четыре, пять…
Голос его звучал как-то странно. Он считал громко и очень медленно… слова произносил торжественно. Как военный диктор — обратный отсчет перед взрывом атомной бомбы…
На «девяти» меня потянуло в сон. А цифру «шестнадцать» я уже не слышал. То ли он действительно меня усыпил, то ли я сам заснул.