Она была вся иссечена чем-то. Старые и новые шрамы сливались в два длинных и широких рубца, проходящих через всю спину. Сделать это самостоятельно Люцифер вряд ли мог, так что это явно не было связано с его попытками самоубийства.
— Кто это с тобой сделал? — не в силах говорить громче, чем шёпотом, спросила Хлоя.
— Это мой отец, — едва ли громче ответил Денница. Медленно потянул к себе футболку, желая прикрыться, но Декер удержала его руки, смаргивая горячие слёзы. Осторожно притронулась к коже — и Люцифер тихо застонал от боли, закрывая глаза.
— Он истязал тебя?
— Да… Я… первое время провёл дома, он запирал меня в подвале и… Доктор, я не хочу это вспоминать, — он покачал головой. — Пожалуйста…
— Конечно, — Хлоя отодвинулась, и сама помогла Люциферу надеть футболку обратно. Осторожно опустила руку ему на плечо. — Послушай, — сказала она. — Эти шрамы не делают тебя… Я… — она с трудом сглотнула, прикасаясь к слегка заросшей щеке Денницы, — я восхищаюсь тобой, Люцифер. Я много чего видела в своей жизни, но это… Я клянусь, — глядя прямо в тёмные глаза напротив, прибавила Декер, — что постараюсь сделать всё, чтобы облегчить тебе жизнь. Чтобы… это стало хотя бы похоже на жизнь, — Люцифер попытался отвести взгляд. Хлоя настойчиво сжала его руку. — И я хочу, чтобы ты пообещал мне, что больше ничего с собой не сделаешь. Я сняла с тебя ремни, и хочу завтра увидеть тебя живым. Ты не должен убивать себя, слышишь? Твоя жизнь гораздо ценнее, чем ты думаешь. И в мире есть место справедливости и закону. Я постараюсь… Но ты тоже должен мне помочь, — Денница молчал, изучая её лицо. На губах у него появилось слабое подобие улыбки.
— Вы не сможете совершить чудо, доктор, — сказал он.
— Это не чудо. Прошу, Люцифер, пообещай мне, что не станешь убивать себя, пока мы хотя бы не попытаемся.
— Ладно.
— Дай слово, — чуть надавила Декер. На лице её подопечного появилось уже знакомое выражение болезненной лжи.
— Даю, — преодолев его, сказал он. Хлоя, глубоко вздохнув, собралась с силами и решила довериться ему.
— Хорошо. Увидимся завтра, — заставив себя улыбнуться, сказала она, отстраняясь. — Доброй ночи, Люцифер, — и девушка направилась к выходу. Уже у самой двери она услышала:
— Вам не место в этой больнице, Хлоя, — Декер не пожалела, что обернулась — увидеть улыбку Люцифера, наверное, первую за много лет, было просто бесценно. — Вы — хороший человек, — прибавил он.
— Спасибо, — ответила она, даря ему улыбку в ответ — Денница тоже вряд ли видел много чужой радости за последние годы.
— Доброй вам ночи, — запоздалым эхом сказал Люцифер. Хлоя покинула палату, закрывая за собой дверь, и Денница уже в пустоту и мрак помещения договорил, прежде чем включились камеры: — Прощайте, доктор.
Ещё несколько часов до отбоя он просто лежал в постели, переворачиваясь с бока на бок. Было приятно дать отдых измученной спине, на которой время от времени появлялись новые шрамы и синяки от санитаров и охранников. Наконец, раздался знакомый шум — проходила смена охраны. Быстро, не обращая внимания на боль во всём теле, Денница подорвался с постели и проскочил в ванную комнату. В последние месяцы он всё время проводил под присмотром, либо связанным, так что для удобства санитаров, которые время от времени соглашались побрить его, в ванной оставили бритву. Хлоя, разумеется, об этом не знала, как и другой персонал — парень-санитар обычно прятал лезвия, чтобы Люцифер не видел, где они хранятся, но однажды он умудрился подсмотреть в зеркало.
Так что найти лезвие не оказалось сложной задачей. Денница прислушался — у него было ещё несколько минут, пока охранники сменяли друг друга.
Знакомый страх овладел его телом. Он пытался сделать это уже в пятый раз — и ему всё равно было страшно. Если психбольница чему его и научила, так это бояться боли — даже не смерти. Люцифер не хотел больше боли, даже если бы она вела к освобождению из унизительного плена.
И к тому же, его начинало грызть чувство вины. Руки дрожали, плохо слушались — и они бы скоро вообще прекратили ему подчиняться, если бы не доброта этой Хлои. Именно она освободила его, дала ему возможность отдохнуть. Она хочет помочь ему сделать главное — защитить его собственную личность. Даже если у неё не получится его вытащить, он сумеет сохранить рассудок, и может быть, когда отец умрёт… Старший брат обещал, что постарается его забрать, если старик откинется. Отец давно боролся со своими болячками — может быть, свобода была не таким уж и недостижимым чудом.
Хлоя… единственный человек, что не побоялся за него вступиться. Он мог бы сейчас лежать, капая слюной на подушку, обдолбанный этим проклятым лекарством — и вот, стоит сейчас в ванной, свободный от оков и способный позаботиться о себе без лишних глаз. Она вернула ему достоинство, какое-то право на личную жизнь, которым пренебрегали вот уже почти три года.
И в конце концов, ему просто не хотелось умирать. Люцифер всё ещё помнил жизнь до психиатрической больницы. Она и раньше казалась ему прекрасной, а теперь, недосягаемая, была просто мечтой. Он скучал по музыке, скучал по своим друзьям, даже по дому, в котором провёл детство. По своим братьям и сёстрам, по нормальной еде, солнцу, свежему воздуху, своему клубу…
Денница зажмурился изо всех сил, стараясь отогнать видения. Новый доктор подарила ему, помимо свободы, ещё и надежду. Было гораздо проще сунуть голову в петлю, когда он не видел шанса вернуться к нормальной жизни. А теперь… Ну нет, что может сделать бывший военный врач против его отца? Он практически всемогущ. Не убьёт Хлою и всю её семью — так превратит её жизнь в ад. Саму запрёт в палату рядом с ним, и тоже посадит на цепь. Люцифер вздрогнул, представив такие же жуткие шрамы, какие были у него, на нежной коже девушки, и распахнул глаза. Такого он допустить не может.
Следующая мысль заставила его опустить лезвие. А что будет с ней, если он умрёт сейчас? Разве Годфри демонстративно не посадит в тюрьму доктора, который отвечал за его сына? Как будет лучше для Хлои? Жить ему или нет? Подвести её или нет? От какого его решения у неё будет меньше проблем? Живым он вынуждает её помогать, мёртвым — вероятно, сажает в тюрьму.
А ещё… Он ей, вроде бы, даже понравился… кажется. Может, Люциферу просто отчаянно хотелось кому-то нравиться настолько, что о нём начали бы заботиться. Но, наверное, Хлоя просто была таким человеком — всем хотела помочь. Справедливо, иначе она бы не стала хорошим врачом, верно?
В чувство его привели шаги возле двери. Пересменка заканчивалась, вот-вот должны были проверить все камеры и палаты.
Денница, сдавленно всхлипнув, сжал в руке лезвие. Он решился.
Тёмные капли крови закапали на серое дно ванны, в которую медленно начала набираться тёплая вода.
========== Однажды я захочу проснуться выше облаков ==========
Шаги неумолимо приближались. Люцифер стиснул зубы, чтобы не проронить ни звука, хотел крепче прижать лезвие к шее, но дрожь в руках лишь усилилась. Мелкие, но довольно глубокие порезы сочились кровью, боль заставляла потерять контроль, оставляя только желание поскорее от неё избавиться. Мелькнула даже мысль, что было бы лучше, если бы ему сделали этот укол — он бы лежал сейчас в блаженном забытье и ничего бы не помнил, не чувствовал бы даже дико ноющей искалеченной спины, чем плохо?..
Раздался звон ключей. Денница резко открыл глаза, дёргая ручку крана. Вода смыла капли крови, попавшие на дно ванны. Он не успевал, даже если собраться прямо сейчас и дёрнуть рукой, резанув по горлу. Ярко перед внутренним взором вспыхнула картинка — Хлоя, такая же отчаявшаяся и измученная, пробравшаяся в эту же ванную и сжимающая похожее лезвие или сыплющая в рот таблетки. Нет, такого допустить нельзя, эта девушка не заслуживала подобного, она не должна была попасть на его место.