— Ты меня радуешь, — сказала она.
И вероятно, в эту минуту ей пришло в голову, как в жизни порой все усложняется и запутывается: отличник Бобин — в эмиграции, да еще и в сумасшедшем доме, а этот озорник Ярда Блажек стал вйолне порядочным человеком и гражданином. Получит Пенсию. А для многих людей ее поколения это фактор весьма немаловажный.
По щекам ее вдруг потекли слезы. Она щелкнула замком сумочки, вынула и прижала к глазам тщательно отутюженный кружевной платочек. Плакала она беззвучно, не всхлипывая, а я ей не мешал и не утешал ее: бывают моменты, Когда матерям нельзя и не нужно ничего объяснять. Плакать она перестала так же внезапно, как и начала.
— Послушай, Яроуш, — заговорила она снова, — если Бобин вернется, ты не мог бы замолвить за него словечко, чтобы там с ним хорошо обращались?
— Там? Где? Я вас не понимаю, пани Шульцова.
Понимал я, конечно, отлично, но просто хотел уточнить, как она представляет себе дальнейшую судьбу сына.
— В тюрьме, конечно, — выпалила она. — Сколько ему могут дать, Яроуш, как ты думаешь? Ты же все-таки юрист!
— О какой тюрьме может идти речь, пани Шульцова?
— Бобина это не пугает, — продолжала она, словно не слыша моего вопроса. — Он сам писал мне об этом, да и по телефону говорил еще перед тем, как его запрятали в этот сумасшедший дом… Ему все равно, придется ли отсидеть несколько лет или нет. Но мне все-таки хотелось бы знать…
Она недоговорила, но я понял: ей хотелось знать, доведется ли ей еще пожить на свете вместе со своим сыном. Хотя у нее и было всего лишь несколько седых прядей… «Сколько же это ей лет? Семьдесят восемь минус пять: семьдесят три. Да, тут уж, черт возьми, человек должен дорожить каждым днем!»
Я склонился над столом и сказал:
— Думаю, Бобина никто не собирается сажать в тюрьму. По нашему настоянию ему даже не вменили в вину недозволенное оставление страны. Нам известно, что на Западе он не проявлял враждебности к нашему государству. Поэтому нет оснований думать, что его посадят в тюрьму или будут препятствовать его возвращению на родину.
Да… Возвращению… Легко сказать. Бобин в неврологическом санатории. Идеальном и, вероятно, вообще хорошо охраняемом. А за Бобином, надо думать, следят с особым тщанием.
Как же ему помочь, с какого края подступиться?
Да и возможно ли это вообще?
В мои размышления вдруг вторгся звонкий, не свойственный пожилым людям голос Марии Шульцовой:
— Ты молодец, Яроуш! Я никогда этого не забуду, да и Бобин тоже.
Я махнул рукой — ладно, мол!
— Пани Шульцова, чтобы я мог помочь Бобину, мне необходимо выяснить у вас множество разных вопросов. А это займет не одну минуту…
Я умолк. Мне было ясно, что она готова просидеть здесь хоть целых два дня, лишь бы помочь Бобину. Иметь в союзниках мать, жаждущую спасти и вернуть свое дитя, что можно придумать надежнее?!
— Итак, пани Шульцова, прежде всего выясним следующее: Бобин пишет о каком-то приятеле, который отправит вам его письмо. Вы случайно не знаете, кто это может быть?
Как она ни старалась, но по известной поговорке: где ничего нет, там даже смерть ничего не возьмет, — так и не смогла ничего вспомнить.
— Ну ладно. А вы не припоминаете, не писал ли Бобин о ком-нибудь из своего окружения чаще, чем о других?
— Нет, он, собственно, всегда писал только о том, что здоров, что дела у него идут хорошо, купил себе то-то и то-то, живет там-то, но хотя с ним и все в порядке, он все равно хочет вернуться домой. И по телефону ни о ком никогда не говорил.
«Ох уж этот треклятый телефон! — мелькнуло у меня в голове. — Имея записанные на пленку разговоры Бобина с матерью, они знают даже то, о чем сам он давно уже забыл. Чертов спец! Ученых титулов заимел столько, что рука заболит их записать, а ума как у младенца. Думает, шпионы существуют только в детективных романах и телефильмах, а если и встречаются в жизни, то, конечно, уж не там, где ученые господа обитают, вроде Бобина Шульца».
— Как часто он звонил вам по телефону?
— Раза два в месяц, а в последнее время и чаще. Разве это так важно?
— При определенных обстоятельствах — пожалуй, — заметил я спокойно.
Подчеркнуто спокойно, а сам подумал: «Наивная простота! Ведь «БИОНИК инкорпорейтед» — это фирма, где любые разговоры со странами «коммунистического блока» воспринимаются не иначе, как попытка создать подрывной центр на самом Уолл-стрите. Видимо, Бобин в последнее время стал слишком сильно действовать им на нервы, и они решили упрятать его за решетку. А его жена, похоже, с ними заодно… Э, нет, погоди, не зарывайся… Эдак у тебя все окажутся агентами. Вероятнее всего Бобин, просто рассердившись за что-то на свою законную половину, мог дать ей затрещину, она же, тревожась о нем, поделилась с его начальством, и оно с радостью ухватилось за повод упрятать Бобина в шикарный сумасшедший дом. Вот так все это и могло быть.