— Ну а если я вас попрошу об этом?
— Послушайте, ведь это такие сложные вещи. Я знал Бобина, когда он помогал мне писать контрольные по математике в оплату за сочинения по чешскому.
Она рассмеялась. Коротко, звонко.
— И должно быть, вместе бегали за девушками? Так вы в самом деле не хотите навестить моего супруга?
Я уже сказал господину ван Заалму, чтобы мое мнение Бобину передали вы. И вообще господин ван Заалм больше меня повинен в том, что я побеспокоил вас и причинил Столько хлопот, пью ваше виски и наслаждаюсь вашим милым обществом. Я сам едва ли бы отважился на это. Честно говоря, мне не хочется возвращаться к тому, что было. Я живу тем, что есть и что будет. Завтра. Послезавтра. Через месяц, через год, через пятнадцать лет…
Гана Шульцова, урожденная Загорова, не выпускала моего плеча. Она сжала его еще крепче, не отрывая от меня взгляда.
— Так вы не хотите помочь моему мужу? Мартин о вас часто вспоминает. И я уверена, что, увидев вас и убедившись, что вы также покинули Чехословакию и приехали сюда, он сразу же согласится, что возвращаться не следует. Прошу вас, давайте встретимся завтра, возле санатория, а? Я хожу обычно с Мартином на прогулку. И, гуляя, вы сможете поговорить друг с другом. Это лучше, чем в больнице. Завтра в два часа, хорошо? Я могу на вас положиться?
— Сударыня, был бы рад вам обещать, но я не хозяин своего времени. Фирма платит мне по-королевски щедро, но вовсе не за мои личные дела. Она требует от меня работу, исполнения служебных обязаннестей. А их уйма… Я не знаю еще, как у меня завтра со временем.
— Но нельзя же отказывать даме, если она так просит! — напустился на меня ван Заалм. — По крайней мере, в Голландии это правило сохраняет свою силу.
— А вы прежде бывали в Голландии? — обратилась ко мне Шульцова.
Я махнул рукой.
— По меньшей мере раз пять, сударыня.
— Почему же вы тогда ни разу не зашли к нам?
Я улыбнулся:
— Просто не предполагал, что вы с Бобином уехали именно в Роттердам. Не зашел бы я к вам и сегодня, не расскажи мне о вас случайно господин Гайе ван Заалм.
— Тогда я приношу благодарность господину ван За-алму. За его здоровье! — подняла бокал Шульцова.
Мы выпили.
Гайе ван Заалм налил себе уже в который раз почти полный стакан неразбавленного виски.
В конце нашего визита я обратился к Шульцовой:
— Не поможете ли вы мне довести Гайе до машины?
Она рассмеялась. Хрипловато.
— С этой каланчой вам пе управиться. Я-то уж его знаю. Положите его лучше па постель Мартина.
У Шульцев, оказывается, были две отдельные спальни. Интересная деталь. Она свидетельствовала, что Бобин и его жена жили рядом как два чужих, видимо, человека. Умозаключение профессора Плигала относительно того, что Мартин Шульц был привратником, открывавшим своей жене дверь в общество, куда сама она никогда бы в жизни не смогла попасть, подтверждалось.
Я протащил Гайе ван Заалма по узкому коридору до угловой комнаты, где помещалась спальня Мартина, и там улояшл его на тахту. Включил свет в плафонах и настольную лампочку, снял с ван Заалма пиджак.
— Сейчас я принесу ему пижаму Мартина, — сказала Гана Шульцова.
— Пожалуйста, останьтесь здесь еще минуту, сударыня! Я выну из карманов пиджака то, что там у него лежит. Это дело деликатное, лучше, когда есть свидетель.
— Фу, вы настоящий формалист! — удивилась она.
— Нет, я юрист! Всего лишь юрист, возразил я. — У нас такой порядок, и в этих делах проявляется наша профессиональная щепетильность.
Я шарил в карманах его пиджака. В правом были две связки ключей. Мне легко удалось отличить те, что были от конторы (по двустороннему ключу от сейфа), и те, что были от квартиры (ключ от французского замка почтового ящика). И вот эта вторая связка исчезла в моем рукаве.
Я решился на такую рискованную, но, по-моему, крайне необходимую ночную акцию.
— Пожалуйста, — вот ключи, кошелек, носовой платок, зажигалка, сигареты и мелкие деньги, — протянул я все Шульцовой.
Она кивнула головой, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Зрачки у нее были такими неестественно большими, словно в них закапали атропин.
— Исполнительный, корректный, аккуратный — просто мужчина хоть куда! А что? — восторженно, но тихо воскликнула Гана Шульцова.
Взяв меня под руку, она слегка прильнула ко мне, и я невольно ощутил ее небольшую, но упругую грудь. Подойдя к ночному столику, она погасила лампочку и увлекла меня в коридор.
— Ну, так как же завтра? — вдруг деловито спросила Шульцова. — С визитом к Мартину?