— Малфой, остынь, — проговорил Гарри. — Раньше, перед тем как хамить, ты узнавал, не чистой ли крови твой собеседник. Помнишь нашу первую встречу?
— Поттер, еще ты меня будешь учить распознавать чистую кровь? Мне давно достаточно одного взгляда чтобы отличить чистокровного… британца… мага…
И глаза Драко быстро отметили и широковатый нос Фингрида, и его темные чуть вьющиеся волосы, пористую кожу.
— Доктор… Фингрид, — голос Драко источал яд, — учтите на будущее, что подобные нравоучения я терпел только от двух людей. Один из них в Азкабане, а второй… — Малфой замялся.
— И где же находится ваш отец? — Гулкий бас заполнил ложу. Я не заметил, как появился еще один человек: мистер Литтл-Айс. Мне показалось, что где-то за ним мелькнула и рыжая голова Рона.
Я посмотрел на Драко и поразился: вместо нервного, до невозможности взвинченного парня я увидел холодную уверенную маску Малфоев.
— Мистер Литтл-Айс, — Драко наклонил голову в приветствии, — вы задавали мне этот вопрос, наверное, уже тысячу раз. Вам это когда-нибудь надоест? Могу ответить тоже самое опять: я не знаю, где мой отец… Я не знаю, где друзья моего отца…
Драко медленно вышел из ложи. Сложные чувства отразились на лицах у многих. Про себя могу сказать точно: не знаю, что думать, враг он или нет? Точно, что не друг. Но может быть — жертва? Но даже если это и так, просить о помощи он не будет. Принимать ее и то для него унизительно.
— Господа, — мистер Литтл-Айс снова обратил на себя внимание. — Министр прибыл, заседание сейчас начнется. Мистер Поттер, профессор МакГонагалл, разрешите пригласить вас на почетные места ближе к сцене.
Гарри и Минерва МакГонагалл ушли, а за ними поспешил и мистер Уизли. Он обнаружил пропажу своих скандинавов.
А мы остались в ложе вдвоем. В разговоре мы оба не нуждались. Я рассматривал зал и очень удивился, услышав шум сзади. Те скандинавы вернулись.
— Разрешите? — С заметным акцентом спросил один из них, показывая на пустые кресла. Я вопросительно посмотрел на Снейпа. А почему бы и нет? Здесь их Артур Уизли найдет быстрее.Он не протестовал.
— Пожалуйста, — пригласил я.
Разговор с гостями прервался, не начавшись: на сцене появился Министр магии. В зале недолгие аплодисменты быстро сменились тишиной.
Пересказать речь министра я бы не смог. Он говорил в меру бодро, в меру печально и о-очень обтекаемо.
К концу речи министр позволил себе какие-то шутки, но я уже давно потерял нить его рассуждений и не понял юмора. Но зал благодарно отреагировал, оживление проскочило по рядам. Но еще большую благодарность вызвало окончание речи. Даже я присоединился к аплодисментам…
А когда объявили перерыв, зашевелились все. К счастью, профессор был все еще доктором Фингридом. Еще минут восемь — десять, и маскировка будет снята. Хорошо бы это произошло после окончания антракта. Но я с тревогой постоянно оглядывался на Снейпа. Его недовольство меня не беспокоило. Беспокоило другое: что делать, если он станет самим собой, и его узнают. Думал, что это уже не мое дело, а оказывается…
Дверь в ложу открылась, и первым нас навестил мистер Артур Уизли. Он кивал своим потерянным друзьям и что-то им тихо объяснял.
Затем появились МакГонагалл и Поттер. Они оба первым делом посмотрели в лицо моему соседу. Облегчение, которое они испытали, увидев, что маскарад еще не закончен, вызвало ухмылку со стороны Снейпа… Он еще и развлекается, — возмутился я… мысленно.
Неужели он не понимает, как все это серьезно. Я себя чувствовал очень неуютно. А эти слизеринцы… умеют же скрывать свои чувства. Раньше Малфой, теперь Снейп…
А я поскорее задал интересующий меня вопрос:
— Гарри, ты смог все сделать?
Поттер мне успокаивающе кивнул:
— Все в порядке, не волнуйся. Все идет по плану… Рон уже занял свое место. У него все готово.
Будем надеяться, что Гарри прав, и волноваться не о чем.
Мистер Уизли услышал имя Рона и тут же подошел к нам:
— Вы говорили о Роне, а где он?
Гарри махнул в сторону группы высокопоставленных авроров недалеко от сцены. Голова мистера Литтл-Айса была видна и отсюда. А рядом… должен быть Рон.
— Гарри, я хотел познакомить тебя со своими друзьями, — Артур Уизли повернулся к своим спутникам.
Поттер сразу выпустил на волю заученную улыбку.
— Нет-нет. Это неофициальное знакомство. Они на самом деле мои друзья. Господин Шторн и доктор Геаборг.
Оба скандинава по очереди наклонили головы. Тот, что спрашивал у нас разрешения остаться, имел знакомую фамилию. Доктор Геаборг. У меня была недолгая переписка с человеком, которого звали также, с доктором из Швеции. Неужели это он?
Мистер Уизли тем временем представлял нас:
— Профессор Минерва МакГонагалл, мистер Гарри Поттер, доктор Грегори Фингрид, — имя моего соседа Уизли прочел на бирке, висящей на груди Снейпа, — и доктор Невилл Лонгботтом.
— Очень приятно познакомиться, — ответил второй из скандинавов.
Но первый его перебил:
— Доктор Лонгботтом? — Он вопросительно смотрел на меня.
— Доктор Геаборг, — я кивнул и продолжил: — Мы с вами как-то переписывались, не правда ли?
— Да, конечно, я помню. Вы как раз занимались новым мощнейшим зельем. Для коматозных больных, — палец высокого шведа указал мне в грудь. — И как успехи? У меня тоже есть больные, которых никак не удается вывести из беспамятства.
— Не получается, — ответил я, — постоянно сворачивается…
Лицо шведа вытянулось, он хотел продолжить свои расспросы, но я его перебил:
— Может, этот разговор перенесем в другое место? Думаю, не всем присутствующим интересны наши больные.
Моя хитрость не удалась, МакГонагалл тут же ответила:
— Да что вы, нам очень интересно. Э, доктор… Геаборг, я правильно поняла: доктор Лонгботтом делает зелье?
И куда бы отвернуться? А швед с радостью закивал головой:
— Конечно, у коллеги поразительные способности. Его разработки, это…
Он закрутил головой в поисках нужного слова, а мне так захотелось отвернуть шведу голову совсем… И тут же в разговор вмешался жизнерадостный Поттер:
— Извините, доктор, вы не думайте, что мы такие плохие друзья. Просто война, знаете ли, немного отвлекла… А у доктора Лонгботтома уже есть новые… зелья?
— Да, уже сейчас в справочниках можно найти три его зелья, и в стадии апробирования находятся еще два…
— Две микстуры, — поправил я.
— Да, точно. Доктор все свои изобретения называет микстурами. Он не любит слово «зелья».
Гарри уже откровенно смеялся. И МакГонагалл готова была тоже захихикать, а швед все не умолкал:
— Доктор Лонгботтом, я не решался написать это в письмах, но в личном разговоре не могу не отметить. Вы в технологиях изготовления своих… микстур нарушили, кажется, все правила Зельеделия. У нас коллеги даже заключали пари, какое из правил будет нарушено следующим.
Швед, неожиданно завладев всеобщим вниманием, теребил рукав мантии МакГонагалл:
— И самое удивительное, какие непредсказуемые получаются результаты. Можете поверить мне на слово, но начинается переворот в Зельеделии, и сделан он будет одним человеком…
Интересно, если я повернусь к нему спиной, может он поймет неуместность своих высказываний? Но моя надежда не оправдалась, швед переключился на меня. И мне пришлось изобразить полнейшее внимание.
— Если бы у вас не было таких потрясающих результатов… — Доктор Геаборг покачал головой. — А я уверен, что вы и со сворачиваемостью этого нового зель… то есть, — он быстро поправился, — этой новой микстуры, справитесь. Если бы не такие результаты, я бы сказал, что вы ненавидите Зельеделие.
Профессор МакГонагалл прикладывала титанические усилия, чтобы оставаться серьезной:
— Ну что вы, доктор. Как можно ненавидеть такое тонкое искусство?