«Ага! Вот в чем дело!», — думала Наташа, — «значит завтра проверка; дромадол я колола только по его предписанию». Несколько ампул было разбито, но проверяющие, она знала, к этому придираться не будут. «Ладно, Константин Федорович, плут вы конечно, но я-то в первую очередь себя буду прикрывать».
Наташа сделала отчет быстро, алгоритмы были ее давно знакомы, но вдруг ей захотелось посмотреть не только учет расхода, но и поименно по пациентам еще раз проверить. Она проверила расход по всем пациентам. Остановилась на карточке Сергея. Здесь, в электронной карточке, был небольшой архив с его фото, в основном, университетскими. Здесь он был полон сил, почти на всех фото он улыбался. Наташа несколько минут внимательно разглядывала изображение, не отдавая себе отчета зачем именно она это делает, потом поймала себя на мысли, что это странно, закрыла карту, сохранила отчет, отправила все, что нужно Константину и вышла из кабинета.
Больница размещалась в старом здании, но оно было очень хорошо отремонтировано. Поддержанию чистоты во всех смыслах этого слова здесь уделялось первостепенное значение. Ни мусора, ни лишних мыслей. Белые коридоры способны были навести тоску на самого отъявленного оптимиста. В этих белых артериях, связывающих между собой больничный организм, ничто не могло остаться незамеченным, но и внимания здесь ничего не привлекало. Любого, кто оказывался здесь, охватывало холодное безразличное спокойствие, кладбищенская умиротворенность. Во всех псевдоокнах сегодня показывали осень. Наташа подумала, что все — таки хорошо, что они голограммы установили, а то здесь было бы совсем грустно.
До обеда полагалось ей посетить еще двух пациентов, она привычно выполнила все, что полагается, и повернув в супер изолятор, вошла в палату Сергея.
Он спал. Плечо его, перетянутое специальным ремнем, иногда вздрагивало. Наташа долго и внимательно на него смотрела. Она даже не знала, как долго она на него смотрела и все думала и думала какую-то свою мысль. Бывает так, что думаешь о чем-то и сам себе не можешь дать отчета, о чем именно, но это совсем не значило, что мысль эта была не важна, это значило лишь то, что подсознание еще не обработало всей информации. Не всплыла эта мысль на поверхность океана, в глубине которого она была рождена.
«Нет! что-то тут не чисто! Лежит он такой спокойный, без ноги, перетянут веревкой, беспомощный, неживой почти, накачанный дромадолом по самые уши, а все-таки Константин Фёдорович его безумно боится». Это она сегодня утром поняла очень отчетливо. «Именно, боится! Боится этого полуживого куска мяса, который полностью в его власти. Почему?».
Плечо Сергея опять вздрогнуло, Наташа подошла и протиснула с большим трудом свою руку под шпагат, прижала мягкую белую ладонь к его плечу, ощутила его тело, мышцы на плече были напряжены, будто нес он что-то тяжелое. Наташа подумала: «Где он сейчас, этот странный ее пациент?». Наташа внимательно смотрела и хорошо чувствовала свою белую руку на его плече. Она подумала, что здорово все-таки, что руки у нее такие чистые и белые.
Плечо болело нестерпимо, Сергей все шел, и вдруг провалился в ватную ловушку, все вокруг было из ваты, она попадала в рот и нос, мешала дышать, лезла в глаза, он не падал, но и не мог двигаться.
— Вот, черт! Угодил в ловушку, расставленную для нубов! Это просто усталость, вот что значит не спать, не есть и не отдыхать! Он знал, что пытаться выбраться не надо, все исчезнет после следующего сохранения. Он знал, что при попытке выбраться, закапаешься еще дальше и уж точно не выберешься, как из огромного сугроба, при сохранении нужно будет задвигаться, игра посчитает это ошибкой и при сохранении удалит, главное, успеть выбраться. Сергей лежал в вате, на плече его, как ему казалось, лежала чья-то маленькая мягкая ладошка. «Вот же гады, как хорошо они все это придумывают! Будто и вправду меня кто-то за плечо держит, при том именно за больное!». Он не мог больше думать, просто лежал в забытьи, спать было нельзя, но он уснул. Действие лекарства заканчивалось, начиналась серая полоса, когда особи попадали в полумир между игрой и реальностью. Именно в этой полосе почти половина сходила с ума. Сергей пересекал полосу часто, он не боялся сойти с ума. Собственно говоря, а не сошел ли он с ума намного раньше. Разве вменяемый человек будет спорить с системой? Разве не сумасшествием было наличие собственного мнения в условиях тотального контроля? Расплата за его «причуды» наступила очень быстро. Комиссия наводила порядок быстро и без сожалений. И вот он лежит, пристегнутый к кровати.
Датчики, к которым в больнице были подключены все пациенты, показали активность, Наташа знала, что сейчас Сергей вернется в сознание и не уходила, хотя также хорошо знала, что нахождение в супер изоляторе с только что проснувшимся больным, если только ему не надо делать укол, запрещено. Она все также стояла у его кровати и ждала, ждала, когда он откроет глаза. Ей было немного страшно, но уйти она не могла. Обычно она заходила к пациентам, когда они уж совсем приходили в себя, об этом сообщали датчики, она никогда раньше не видела пробуждения.