Это сразу заметили колхозники и стали по-доброму шутить:
- Шо, гарна штуковина? Дуже богато нэ бэрить, пупки надирвэтэ!
Весело было. Гам, крики, шорох сухого сена и запахи - ах какие запахи шли от валков! Никогда в жизни Женя не занимался физическим трудом с таким удовольствием, как сейчас.
Он давно уже заметил среди девчат Оксану, ловко подгребавшую валки. Он постепенно приближался к ней, сена в валке оставалось все меньше и меньше, и наконец они встретились.
- Здравствуйте, - сказал Женя.
- Здравствуйте, - ответила весело Оксана. - Как вам служится на сельскохозяйственном фронте?
- Отлично! - ответил он и наколол большой хрустящий ворох. Поднатужился, чтобы поднять, но не смог - то ли острия вил в землю ушли, то ли сено было тяжелым.
- А вы держак в землю уприте, тогда и поднимать лучше будет.
Он не знал, как это делается, и Оксана взяла из его рук вилы.
- Смотрите, это же просто.
Она наколола сено по новой, потянула вилы на себя, а потом, уперев держак в землю, легко подняла целый ворох сена над собой.
Женя больше не отходил от девушки, будто поставлен был работать в паре - она подгребала, а он относил душистое сено и не обижался на шутки, когда, случалось, поднимал над собой пустой навильник.
Жене было приятно встречаться взглядом с Оксаной, которая, казалось, не знала усталости - останавливалась только, чтобы поправить съехавшую на глаза косынку. И она не замечала, как за ней и Женей наблюдает Юра Капустин, тоже раздевшийся до пояса и потому неотличимый от солдат. Смотрит, ну и пусть смотрит.
- Вы меня извините, - неожиданно сказал Миляев amp;apos;.
- За что? - подняла черные брови девушка.
- За то, что я вас тогда прогнал с поля. И коров ваших…
Оксана уже давно забыла о том случае на аэродроме и, чтобы перевести разговор на другую тему, вдруг пожаловалась:
- А меня в институт не приняли.
- Как же так? - Жене почему-то казалось, что перед ней все двери должны быть открыты.
- По конкурсу не прошла. Нам, сельским, трудно поступить. В Киеве своих хватает.
- Что же вы теперь будете делать?
- Работать пойду. Вера Игнатьевна, директор нашей школы, зовет к себе пионервожатой.
А тем временем становилось все жарче и жарче, заблестели от пота спины солдат. Сено прилипало к мокрому телу, кусались ости, но никто этого не замечал, солдаты работали, в отличие от селян, играючи, будто это забава какая, а не сенокос. Солнце скрылось в матовой дымке, и, хотя облаков не было, небо словно заволокло горячим паром.
- Ох, чую дощ буде зараз, - говорил дед Трофим, подгребая вилами остатки сена. - Поясница ные. Швыдше, хлопцы, встыгнуть бы.
Подъехал на газике председатель колхоза. Несмотря на жару, был он в широком галстуке и белой в дырочку шляпе. Вылез из машины, поздоровался.
- Поспиетэ до дощу? - спросил он.
- А як же, Лука Терентьевич, обовъязково!
- Ну и добре, добре. А солдатам спасибо великое за помощь. Буду просить командира, чтобы всех в увольнение отпустил. Сегодня же танцы, правда, девчата?
Мало-помалу аэродром принимал свой обычный вид - людей оставалось все меньше и меньше. Постепенно темнело небо, и ветер все более крепчал. Где-то за селом, над лесом, глухо пророкотал гром, и дед Трофим аж картуз снял.
- Нэ встыгнем, едрена корень!
И действительно, первые крупные капли с шелестом упали на землю. Потом вдруг резво полился теплый поток, никто не успел даже накрыться клеенками. Женя схватил куртку, поднял над головой Оксаны, и та прижалась к нему. Они добежали до телеги и присели под ней с подветренной стороны, накрывшись курткой, которая, правда, уже промокла насквозь. Платье Оксаны прилипло к телу, казалось, что дождь раздел ее, и Женя отводил глаза в сторону, глядя на то, как не спеша идет под дождем лейтенант с кителем в руках.
- Вы придете сегодня на танцы? - спросил Женя.
Оксана кивнула:
- Приду.
Едва войдя вместе с ребятами в клуб, Женя увидел Оксану в кругу девчат. Она махнула ему рукой и пошла навстречу.
- Знакомьтесь, - сказала Оксана и показала глазами на свою подружку. - Это Ира.
Рядом с Оксаной стояла высокая, модно одетая девушка, выгодно выделяющаяся среди своих сверстниц. Кивнула Миляеву, улыбнулась.
- Она из Киева, - с нотками уважения сказала Оксана. - Приехала отдыхать.
- Привет, - сказала наконец Ира, - а ты откуда?
Жекя почувствовал, как она спросила: конечно, киевлянка в деревне - с этим надо считаться. Да и по-русски она говорила чисто, с едва заметным акцентом.
Миляев безразличным голосом ответил:
- А я из Москвы.
Он видел, как удивилась Оксана и многозначительно посмотрела на подругу, будто знала об этом и молчала. Ирина даже рот приоткрыла.