- Марш уроки учить! - сказала ему сестра, а тот, увидев солдата, от удивления чуть не поперхнулся семечкой.
- 3-здрасьте,- только и сказал.
- Привет! - Женя протянул ему руку.
Мальчишка вертел головой, ничего не понимая. Оксана провела Женю в свою комнату, включила свет и закрыла за собой дверь.
В комнате было аккуратно прибрано. У окна стоял письменный стол, над ним, на стене, висели фотографии артистов, большой плакат с изображением Аллы Пугачевой и чуть поменьше - с Валерием Леонтьевым, а еще дальше, посередине стены, Женя увидел портрет Оксаны - знакомые ямочки на щеках, аккуратную школьную прическу с челкой на лбу. Портрет был выполнен пастелью, и техника показалась знакомой (ребрышками мелков, плоскостями слепленная форма). Что-то даже очень знакомое…
Оксана перехватила его взгляд, объяснила:
- Это в тот раз, когда в Москву с классом ездила. Меня на Арбате художник нарисовал. Длинноволосый такой, нескладный…
Миляев уже не слушал ее, подошел поближе, скользнул взглядом в угол портрета и обомлел: там стояли инициалы «Е. М.», отчего сразу запершило в горле, он кашлянул, оглянулся. Вот где впервые он ее увидел!
Но это невероятно! Это возможно лишь теоретически!
Женя стал лихорадочно копаться в памяти. Когда же это было? Как же он мог не заметить, что прекраснее девушки нет на целом свете - тоже мне художник! И деньги, наверное, сорвал немалые, ведь меньше десятки не брал…
- Ты почему покраснел?
- Жарко.
Она подошла к окну, приоткрыла форточку.
- Ты садись на диван, а я сейчас чаю принесу. Или молока?
- Нет-нет,- махнул он категорично рукой, будто она снова заказывала у него портрет. Но потом добавил: - Чаю.
Он очень хотел, чтобы она поскорее вышла, так необходимо было побыть одному хоть минуту, хоть секунду. Как там говорил Эрих Мария Ремарк - случайностей не бывает только в литературе, а в жизни их полно.
Миляев вдруг ясно вспомнил всю ату картину. Он сидит на своем месте у театра Вахтангова, скучает. Сидит отрешенно, не зазывает к себе клиентов, как это делает расположившийся недалеко Славик Фомин. На заборе рядом прикноплены его работы. Он не смотрит на прохожих, будто их нет, хотя они и толпятся у портретов, больше смотрят, чем заказывают. Цена сходная, как и у других, написана на табличке. Хочется есть, он подумывает, что пора сворачиваться, сороковник уже заработал, пока хватит. Вечером пойдет ужинать в «Пельмени» или посидит в «Адриатике» возле австрийского посольства - там спокойно. А может быть, вообще никуда не пойдет.
.Но вот по улице движется веселая стайка школьников, глаза широко раскрыты у всех, -они ловят взглядами каждую мелочь и приговаривают смешно: «Дывы, дывы…» И охают, и ахают от удивления и восторга.
Он жестом приглашает молодежь .на стульчик, но они все смущены, они смеются, отворачиваются, не решаясь присесть к столичному художнику. Но вот одна девушка набирается храбрости и присаживается, складывает руки на острых коленках. Все остальные становятся полукругом у него за спиной, это его раздражает- он терпеть не может, когда дышат в затылок. Но сейчас он настроен благосклонно. Ему понравились в девочке эта провинциальная застенчивость, искреннее любопытство .и робость. Он берет в пальцы мелки, прикасается к шершавой бумаге…
Они почти не разговаривают. Девочка не спускает с него глаз, на вопросы отвечает смущенно, стесняясь своего акцента, а он конечно же спрашивает: «С Украины?», она кивает головкой: из-пид Киева»- И потом снова долго-долго молчит, сидит ровно, не двигаясь, как перед объективом фотоаппарата, а позади слышно восхищенное: «Дывы, дывы, як похоже! Ну настояща Оксанка!» И он рад, что его работа нравится, он весел, он улыбается и шутит. И, ставя автограф, наверняка денег никаких не взял, подарил на память, пожелал хорошего отдыха и новых впечатлений…
Пришла с чаем Оксана, и Миляев спросил:
- А сколько взял художник за этот портрет?
- Двадцать рублей.
- Ого!- удивился Женя и снова покраснел.- Жарко тут у вас…
- А ты сними пиджак, давай я повешу в шкаф.
Он послушно отдал ей китель, она открыла дверку шкафа, где висели ее платья (он заметил и школьную форму), повесила на плечики. Потом подошла к столу, поставила кассету в портативный магнитофон, нажала клавишу.
«Двадцать рублей со школьницы!»
Но прошлого больше не существовало, была рядом простая, хорошая девушка, он чувствовал своим плечом ее плечо, лицо ее видел на портрете собственной работы, слушал песню про золотую лестницу и не хотел больше ничего-век. бы так сидеть.