- «Солнце», гляди, «солнце» крутит!
И даже не догадывались, что всего год назад Лихолет подтянуться-то не мог больше трех раз.
Однажды Миляева вызвали в штаб. Дневальный сказал, что приехал начальник политотдела, а с ним какой-то-цивильный.
Штабные офицеры смотрели на Женю, как на реликтовое ископаемое, и он, отдавая им честь, чувствовал спиной» любопытные взгляды. Но не станешь же спрашивать, что случилось.
В кабинете майора Винокурова: он увидел сидящего в кресле полковника, который приезжал на осеннюю проверку и благодарил Миляева за «выполненные на высоком художественном уровне портреты высшего командования Вооруженных Сил СССР». На сей раз полковник даже не проткнул руку. Указал взглядом на стул, коротко бросил:
- Садитесь, товарищ Миляев.
За столом напротив Женя увидел мужчину в гражданском, а перед ним лежал маленький портативный магнитофон. У стенки на стульях, словно посетители, сидели майор» Винокуров и лейтенант Капустин. Вид был как у провинившихся школьников, это Женя отметил сразу.
- Скажите, товарищ Миляев,-заговорил наконец полковник.- Что вам известно о так называемой группе «Линия»?
«Линия»? Он слышал «Арию», знал «Круиз», «Синдикат», «ДДТ», «Кино», «Черный кофе», «Бригаду С», «Наутилус помпилиус», да мало ли еще какие рок-группы? Но никакой «Линии» он не знал.
Женя пожал; плечами:
- Я не меломан. Не слышал о такой группе;
- Вы меня не поняли, товарищ Миляев. Это не музыкальная группа. Ее сочинения другие. А руководит ею некто Ася Сологуб.
Боже мой! Из уст полковника услышать об Асе? Это невероятно. Прошла, казалось, вечность с того дня, как они встретились, и лишь только мама в письмах иногда напоминала о ней, спрашивала, кто она такая, ибо уж больно часто звонит ей, интересуется Женей и его службой. Изольда Яковлевна не знала, кем девушка приходится ее сыну, поэтому уходила от прямых ответов, придумывая, что он совсем пропал, никаких писем с той поры, как посадили его на гауптвахту.
- Полюбуйтесь.
Полковник бросил на стол большие глянцевые фотографии, и Женя нерешительно взял одну из них. На фото увидел знакомую Пушкинскую площадь, памятник поэту, но только со спины, у пьедестала,- группу людей с лозунгами. Четко были видны надписи, от которых похолодело внутри: «Горбачев! Где Евгений Миляев?», «Маршал Соколов! Жив ли Евгений Миляев?», «Верните члена пацифистской организации «Линия»!».
Лица на фотографиях незнакомые, но вот в профиль Женя увидел Асю, вот она что-то выкрикивает, подняв сжатую в кулак руку, а вот и приятель Максим Нефедов. Что за маскарад? При чем тут Генеральный секретарь и министр обороны?
А он-то, Женя Миляев, тут при чем?!
Женя непонимающим взглядом посмотрел на полковника. Тот кивнул головой в сторону «гражданского:
- Корреспондент газеты «Красная звезда» товарищ Золотарев Владимир Михайлович. Покажите, пожалуйста, материал.
Корреспондент развернул иностранную газету, протянул Жене, и тот увидел крупный заголовок: «Wherе is Eugeni Мillyev?», а посередине текста собственную фотографию, доармейскую еще, на которой он, при длинных волосах, отрешенным взглядом взирает на суету окружающего мира.
Корреспондент стал переводить статью:
- «Где Евгений Миляев? Уже прошло несколько месяцев, как советские военные власти насильно забрали на военную службу члена московской пацифистской организации «Линия» Евгения Миляева. Его увезли под конвоем ночью из дома-мастерской, где он проживал один.
Евгений Миляев - талантливый художник, его работами интересовался западный мир как неординарными, но его отчислили из художественного училища за то, что он изображал мир не таким, как того хотели официально признанные так называемые художники-руководители. Он поселился в скромной квартире (Женя подумал: «Скромненькая квартирка… 24 квадратных метра жилая комната и 10 метров кухня, санузел раздельный, холл, темная комната, паркет, лоджия».) и самозабвенно отдался творчеству («По двадцать рублей с каждого портрета, в том числе Оксаны»),
Постольку Евгений Миляев вел целомудренный образ жизни («Ха-ха!»), поскольку советские власти никак не могли привлечь его к ответственности, так как он не нарушал советских законов, поэтому его, как социально опасного элемента, насильно призвали в армию.
По имеющимся у организации «Линия» сведениям, Евгений Миляев объявил голодовку, которая длилась в армейских условиях три недели. Его, измученного, посадили в карцер, где ему приходилось спать на цементном полу («После встречи с киевлянкой я действительно был слегка измучен»).